Сволочь

а завтра
я стану сволочью...
если не этой,
то следующей ночью,
я стану сволочью.

Белый волк

а всюду - спящие огни.
полночный час вступил в свои пределы.
и волк бредёт, неисправимо белый,
как я бреду... и он, и я - одни.
коварен сон, жестока темнота,
дающая надежды и паденья!
как нужно мне простое разуменье,
что я не волк... и Истина проста!

а ты готов стать тем,
что называется меж нами серой массой,
что проживает вечность без проблем,
и так обыденно, как в очереди в кассу?
скажи, готов смахнуть цветной узор,
с картины жизни, нанесённой для тебя?
забыть про всё? и, как немой укор,
увидеть взгляд с Небес, и задремать скорбя?
готов уйти от тех, что, за версту
тебя почуяв, рвутся растерзать?
поймать пустую спящую мечту,
и, захлебнувшись сном, нырнуть в кровать?
ведь ты готов? я знаю, ты готов!
сиюминутно закусить губу
и улететь подальше от оков,
которые ты повидал в гробу!
я знаю, всё так просто и легко -
уйди, усни, умри и позабудь,
как в тьмы забот растущий дикий ком
вплетает нить чуть видимая Суть...

Этап

истерика? нет, пройденный этап!
теперь я сам прошёлся по этапу...
и, если хочешь, дам на счастье лапу,
которая не лучше прочих лап.

я помню, как взрывались корабли,
пробитые торпедами ошибок.
я помню, обнажались короли,
под радость толп, под тысячи улыбок.

всё было, и великие Миры,
пройдя сквозь атмосферу мирозданья,
проделав в ней подобие дыры,
вдруг разлетались на осколки подсознанья.

и было то, что без огня светил
наука, холодея, рассыпалась.
и был конец, потом восторг и жалость,
а после, снова кто-то приходил.

но всё прошло. и катаклизмы в прошлом.
я не мечусь, не вою, не рычу.
мне не под силу думать о хорошем,
я просто улыбаюсь палачу.

и пусть всё дно торпедами пробито,
пускай война, пускай Миры горят!
смотрю вперёд, спокойно и сердито,
и отдаю приказ: готовь заряд!

кто знает, чем закончится сраженье?
все звёзды врут и я не верю им.
но на минуту тихо, с уваженьем,
пусть встанет тот, кто выплывет живым.

ЧГК в Тольятти

Эти строки написаны ранним утром.
Одним холодным ноябрьским утром.
И писал я их не по делу,
не по кайфу, а просто так!

Эти строки написаны мелом
На скамейках, кроватях и стульях,
Я везде написал эти строки,
Чтобы ваш разукрасить зад!

Вы же скучные все постояльцы
В этом дворике доброй надежды.
Вы постойте ещё немного
И пошлите лепить облака.

Мы пропустим конечные точки,
Мы пропустим время сквозь пальцы,
И под самым коварным предлогом
Мы возьмём широту с потолка.

Вампиры

Ты и я. Мы с тобою вампиры.
Я пью кровь у людей, ты - мою.
Всё так просто... Так просто и мило.
Но смотри, я уже на краю!

Вот закат наливается кровью,
Ноет шея - там новый укус.
Значит, снова болтали с тобою.
Но что вышло, судить не берусь.

Всё болит и особенно больно
Там, где сердце живёт у людей.
Ком застывший в груди начал биться невольно,
Обливается кровью чужой, не моей...

Я смотрю на закат. Как же это красиво -
Я пью кровь у людей, ты тихонько воруешь мою.
Знаю, милая, знаю - мы оба вампиры!
От того эту боль я безмолвно терплю.

И уж если когда-нибудь мы станем много ценнее
Друг для друга и примем безумное слово "любовь",
Я стерплю и скажу улыбаясь, бледнея:
"Крови хочется, милая... Видишь, кончается кровь..."

Пускай

пускай меня судят потомки
суровым сыновьим судом!
я буду действовать тонко,
себя не стесняя стыдом!
раз выпало мне жить в расцвете
бездарно-бредовых веков,
я сам за себя в ответе,
но я не сужу стариков!
и вы, когда время настанет,
поймёте, что правда одна,
и, годы спустя, вас обманет
всё то, что свело нас с ума!
эпохи сменяют эпохи,
и люди сменяют людей...
и мира последние вздохи
слышны всё сильней и сильней!
и Вечность стоит у порога,
стучится и ждёт в дверях!
а мне нужно так немного...
лишь тихий ответ: ты был прав!
но, раз уж всё спутано, скрыто,
не всё разглядишь и поймёшь...
я хитрости воин забритый,
не знаю, где правда, где ложь...

Жизнь

Подоконник, холод, в окне - прохожий.
Семенит куда-то, почти бежит.
Осень всё никак свою власть не сложит.
И совсем потух солнца медный щит.
Вот и я погас, как свеча ночная,
В утренних лучах новых дней моих.
Жизнь! Ты слышишь? Я только начинаю!
Не гони меня! Не зови других!
Ведь не ясно, что сотворят другие
С тишиной утра, с воем зимних вьюг,
Затянув свои пояса тугие,
Вдруг забудут жизнь? Жизнь, ты слышишь? Вдруг?
Не гони меня. Я не мог иначе,
Я попал под дождь, потому погас.
Захлебнулся я, от того тем паче
Было больно мне… больно и сейчас.
Лучше вспомни, жизнь, я ведь мог когда-то
Мастерить из слов мачты, корабли,
Звёздные суда, лодки и фрегаты,
Чтобы мы могли мчаться от земли!
Помнишь, я чертил инеем надежды
Города, дворцы, солнце и луну?
Я не смог тогда быть таким как прежде,
Ты же помнишь, жизнь выбрал я одну…
Не гони меня, жизнь лихая штука!
Я не смог уйти, так прими меня!
Жизнь, скажи мне, жизнь, в чём твоя наука?
Чтобы смог тебя наконец понять.
Не гони меня, не гони! а… впрочем,
Если хочешь, что ж, надо - прогони.
Просто в череду тусклых многоточий
Превратится жизнь, превратятся дни.

Ява

я разговариваю сам с собой,
читаю мысли не отходя от кассы.
всю жизнь разбив на классы и подклассы,
я увлекаюсь этою игрой...

Альянсы

альянсы и коалиции,
со счёту не сбиться бы,
с расчетом не спиться ли?
совсем не спится и
манят строгими лицами
альянсы и коалиции!

Камень

о чём задумалась, моя умница?
что грустишь, что молчишь? отчего?
я наверное зря сюда сунулся.
нету мне здесь родных никого.
что ж ты, чудо моё, изводишься?
почему так блестят глаза?
знаю, скоро совсем успокоишься...
знаю, скоро пройдёт гроза!
не грусти... успокойся, всё сбудется.
пол-часа и забудешь меня.
ты ведь самая чУдная умница!
и ужасен твой хитрый взгляд...
впрочем, что забывать забытого?
я тобою забыт давно...
посиди у корыта разбитого,
потоскуй, посмотри в окно...
я ни весточки, ни послания
не отправлю тебе увы...
потому что забыт я раненым
на ковре из чужой травы...
угадай, от кого эти раны?
угадай, кто почти что добил?
я уже сожалеть не стану,
что и сам я тебя позабыл...
что же ты не играешь словами?
отчего так блестят глаза?
плачешь? странно, что плачет камень...
да и я ничего не сказал...

Прохожий

а люди проходят, старее, моложе...
никто и секунды помедлить не может.
и я, как обычный, привычный прохожий,
прошёл мимо жизни и скрылся в прихожей...

Сказка

Падает снег, осыпается небо
Сказочной вьюгой ночной.
Былью уютной окажется небыль,
Радость стоит за спиной.
Тёплый очаг еле слышно мерцает,
Надо подкинуть дрова...
Зябкий ноябрь этой ночью играет
Снег превращая в слова...
Тихий очаг, позабытый средь ночи,
А за окошком - снег.
Вот и снежинки, бегут многоточья,
Сказка зашла на ночлег.
Кружат спирали под куполом снега
Звёзды, желаний творцы.
В кресле под пледом - забытая нега
Детство раскрыло ларцы -
Добрые рыцари, злые драконы,
Вновь проживают свой век.
Взгляды принцесс снова радостно-томны...
А за окошком - снег.
Гаснет камин и кончается небыль,
Детство уходит в рассвет...
Белым дождём осыпается небо,
Снегом, которого нет.

Гумилёв

Мне не дано познать того, что многим мило.
Я - глупый человек, забывший сам себя.
Пытался осознать всю сердцевину мира,
Чужой тревожа ум и души теребя.

Я бросился в экспромт и потонул как камень,
Верлибры не любил, но иногда писал.
Я опьянен его наивными стихами.
И всех первей ему положен пьедестал.

Есть разные пути для классика-поэта.
Одни - для десяти, другие - для страны.
Его уж любят все, да только суть не в этом.
Сейчас, как никогда, его стихи нужны.

Вояка и бунтарь, бродяга православный,
Поэт своей страны, ещё которой нет.
Идущий поперек эпохи, раб бесправный,
Обычный человек, да только вот поэт.

Однажды и к тебе, мой друг, неотвратимо
Заглянет мысль о нём и ты поймешь без слов,
Как хорошо бродить свободным пилигримом,
Как делал это тот, чье имя Гумилев.

Крепчает нынче век и сердцу нет покоя-
Мы в кабале систем вкусили всякий плод.
Живем, забыв себя, традиции, устои,
И всё одно... всегда... идет из года в год.

Проходит в мире всё - лишь след немного виден.
Где правда, где обман? Монетка на ребро.
Мы повторяем век серебряных открытий,
Но с возрастом увы тускнеет серебро.

Птица

было время, жил я возле моря
в полусгнившей хижине рыбацкой.

и держал я дома в клетке птицу,
птицу певчую, красивую как осень,

любовался милым опереньем,
не песке её чертил портреты.

а с рассветом выносил на берег,
прямо в клетке, чтоб не улетела.

и она смотрела в даль морскую,
на меня не обращая взора.

так и время проходило мимо,
не пустил я милую мне птицу,

так и пела песенки для ветра,
так и я её чертил узоры...

было время, жил я возле моря
в полусгнившей хижине рыбацкой...

Пара слов

не могу молчать... кто-то душит,
не могу говорить... воздух кончился.
не надо, не затыкайте уши,
не скажу ничего, не хочется.
расстилаются белым пламенем
облака над моей головой...
рассыпаются тайным знанием
все слова, сказанные тобой.
не могу молчать... кто-то душит,
не могу говорить... воздух кончился.
не надо, не затыкайте уши,
не скажу ничего, не хочется.
истуканом застыну каменным,
зарасту от годов травой.
задыхаюсь я в тайном знании,
в том, что сказано было тобой.
не могу молчать... кто-то душит,
не могу говорить... воздух кончился.
не надо, не затыкайте уши,
не скажу ничего, не хочется.
я от пуль увернулся раненным,
думал, рано мне на покой.
но добит был я тайным знанием,
парой слов, сказанных тобой.

ужасно то, как в свете дальних звёзд
горят твои коварные глаза!
об этом невозможно рассказать,
но хочется... и хочется до слёз!
когда сиянье призрачных миров,
заброшенных за сотни лет от нас,
доходит до Земли, то сей же час
мы открываемся к рождению стихов!
и вот, в глазах, что смотрят и манЯт
из-под бровей в лучах ночных светил,
я так нежданно принял и открыл
свет дальних звёзд, дошедший до меня.