Захотелось выложить то, что вряд ли можно назвать стихотворениями. Но, тем не менее, я сам очень люблю эти рассказики. Так что хочется поделиться ими с кем-нибудь ещё. В конце концов, я же не заставляю Вас их читать. Но вдруг захочется.
Хороший денёк
Детишки сдавали экзамены.
Был солнечный жаркий летний ленёк. Все сидели в одной аудитории, пыхтели над своими заданиями. Несмотря на радостную летнюю атмосферу детишкам было явно не до веселья - мозги плавились не только от солнца, но и от заковыристых вопросов злобного преподавателя.
Взрослому человеку всё это действо с подготовкой и ответом показалось бы развлечением, ибо у взрослых вообще всё по-другому... И видят они всё иначе.
Но здесь из взрослых был только преподаватель.
И ему явно хотелось закончить поскорее, потому что лето пробуждает желание свободы во всех людях, взрослых, детях, стариках...
Но, оставим лирические отступления и рассуждения о природе чувств.
Вот встал пузатый паренёк и потопал к учительскому столу - отвечать.
- Садись, - улыбнулся учитель.
Паренёк сел.
- Ну давай, рассказывай сначала первый вопрос.
Мальчик почесал в затылке и начал медленно, слово в слово отвечать задание. Проговаривая каждую букву, он неумолимо двигался к своей пятёрке...
- Хорошо рассказываешь... Даже слишком хорошо! - перебил его учитель.
В окошко светило яркое солнце, пели радостные птицы, и даже пыль в аудитории плясала на солнце как-то по особому, по праздничному...
"Господи! Как всё здорово!" - думалось преподавателю... - "почему я уже не могу поставить им всем эти дурацкие оценки и уйти??? А там... Там солнце, вода, пляж, природа, поездки за город!"
- Ладно, парень! Я, конечно, вижу, что у тебя всё наговорено на флешку... Я бы мог сейчас выдрать её у тебя из головы и ты не сказал бы мне ничего по билету, потому что ничего не знаешь. Я бы послал тебя с двойкой... Но у меня сегодня очень хорошее настроение. Иди. Пять.
- Ссспасибо!
Паренёк обрадовался, вскочил со стула и умчался, топая железными ножками по полу...
"Сегодня я добрый" - улыбнулся про себя учитель.
- Ладно, ребята! Всем пятёрки! - с этими словами он встал, окинул взглядом своих подопечных, получил удовольствия видя как они веселятся и убегают из аудитории.
Учитель прошёлся по залу, глянул на окно... На пейзаж в нём... Эх... Жалко, но помечтали и хватит. С этими словами он потянулся к выключателю и нажал на него.
Окно погасло. Комната, состоящая из четырёх сплошных стен и только одним вырезом под дверь, погрузилась во мрак.
Он вышел из комнаты, засунув стальную левую руку в карман. Снаружи шумели люди, копошились, занимались каким-то делом. У всех были стальные, и не только, части тела... Все были калеками от рождения, никто не видел настоящую природу и никто не был на поверхности Земли, все прятались глубоко внутри неё. После ядерной войны мир погрузился во мрак, мир изменился и изменил людей.
Учитель нахмурился, но потом улыбнулся:
- Хороший всё-таки был денёк!
1917
Я шёл по заснеженной улице... Было холодно, кончик носа отмёрз, казалось, уже на совсем... Я вжал голову в плечи, укрывая лицо под воротником шинели, и вслушивался, как хрустит снег под ногами... Чистый, белый снег...
Была ночь... Вернее, вечер... Очередной, тёмный декабрьский вечер...
Всюду сновали солдаты. Туда-сюда, туда-сюда. Им почему-то не было до меня никакого дела, хотя, естественно, им должно было быть известно, что в Петербург приехал странный граф, вознамерившийся сейчас, во время таких невероятных событий, заявить о себе на всю страну... Страну, которой явно было не до него, которой вообще было довольно плохо...
Временное правительство пало ещё в октябре, большевики пришли к власти, но, странным, даже мистическим, образом, вырвавшаяся из плена царская семья, пользуясь поддержкой разрозненных масс верных ей людей, сумела объединить всю эту силу воедино и очень быстро вернулась на престол...
Теперь, Николай Второй, сумевший доказать недействительность своего отречения, занимался в основном ловлей большевиков и прочих антимонархических элементов...
Надо сказать, что подвергшиеся гонению "элементы", очень искусно спасали свои шкуры. Из России на гастроли по Европе вдруг резко повалила огромная масса разнообразных мелких театров и цирков... иллюзионисты и певцы просто рвались покататься по Старому свету... Естественно, это были те самые большевики, которым было просто необходимо убежать отсюда, оставшись неузнанными...
Я не был таким элементом, но в Петроград приехал с очень похожими идеями... Я мечтал засветиться как поэт, получить признание заслуженных мастеров...
Понятное дело, что на встречу с Гумилёвым рассчитывать не приходилось, он снова уехал в какое-то далёкое путешествие... Блок мог многому научить, но сейчас он скрывался, заподозренный в связи с большевиками.
Оставался только один мастер, который, по-моему мнению, мог чему-то меня научить и дельно покритиковать...
Но... Ровно пол-часа назад, этот мастер спустил меня с лестницы, крича вдогонку обидные ругательства!
- Господин Арбенин! Что Вы! Да, у меня много стихов о самодержавии и я терпеть не могу проходимца Ницше! Но вы же должны смотреть глубже! В суть... В красоту написания!
- Вали отсюда, монархическая сволочь! - доносилось из дверного проёма, оставшегося где-то вверху лестницы... то есть там, откуда я только что скатился. - Я пережил пяток царей и шестерых переживу! А в Ницше ты нихрена не смыслишь!
Так, избитый и униженный я забрёл в первый попавшийся кабак. Я подошёл к стойке и попросил пива... Сразу пять кружек, потому как хотел забыть этот кошмар. Сидевший рядом паренёк, явно не из знатного рода, посмотрел на меня замутнёнными глазами и спросил:
- Вы так решительно хотите напиться, что мне право радостно это видеть! Моя поэтическая сущность требует, чтобы я выразил вам своё уважение!
- Вы тоже поэт? - удивился я. Почему-то я поверил, что этот пьяный забулдыга может действительно написать что-то великое... или, возможно, уже написал.
- Будем знакомы, - он протянул мне руку. - Сергей.
И, помолчав, добавил:
- Есенин.
На дворе стоял 1917 год... Вопреки здравому смыслу и ожиданиям большей части нашей интеллигенции, вся страна, так же как и этот город с его озверевшими писателями, окрасилась в белый цвет...
Не о чем писать
Сел к компу...
Писать не о чем, многое произошло, многое произойдёт. Но писать не о чем.
Осень изо всех сил пытается скрыть солнце, мы идём по пустыне, покрытой жёлтыми листьями. Откуда-то доносится восточная музыка. Холодно. Один из нас тащит в руках балалайку. На его ногах надеты лапти. Сам он в тёмном плаще. Мы ковыляем куда-то. Поскольку солнца почти не видно, мы не знаем, куда идём. Вдруг один из нас говорит:
- Весны хочется. Помните, тогда солнце видно и жизнь бьёт ключом.
Мы оглядываемся и видим вокруг слякотные улицы города, освещённого солнцем. Весенним солнцем. По улицам бегут ручьи, снег быстро тает. Тогда другой наш попутчик, восклицает:
- Ты демон, Дэвид Блейн! Где осень?
Тот, который хотел весну, поворачивается к испуганному попутчику:
- Ты знаешь, я сам понятия не имею, как это получилось. Похоже, это не я, хотя я и Дэвид Блейн.
- Смотрите, ручьи на улице сливаются в большой поток!
- Точно! Поток! Поток in или out?
- Похоже, что out... Вода утекает... куда-то... Может быть, перенаправим?
Балалаечник начинает играть на своём инструменте. Вода извивается подобно змее и вновь растекается на мелкие ручейки. Затем, каждый ручеёк начинает тормозить и по-тихоньку замерзает. Лёд крошится на мелкие снежинки. Налетает ветер и облака скрывают солнце. Снежинки пляшут вокруг нас. Мы сощуриваемся, чтобы не попало в глаза. А когда открываем их снова, видим вокруг осеннюю пустыню. Солнца почти нет. Холодно.
Мы бредём куда-то... Дэвид Блейн говорит:
- Ну вот всё и скукожилось обратно.
Писать не о чем, многое произошло, многое произойдёт. Но писать не о чем.
Сел к компу...
God save the queen
- Представь себе, - сказал я в зеркало. - Английская королева сидит в своих царских палатах, оглядывается, убеждается, что вокруг никого нет и врубает на своём царском центре God save the queen...
- Ага, - ответил другой я. - И начинает плясать и подпевать!
- Наверное, так и есть на самом деле... Там, где меня нет...
- Меня там тоже нет... Но там, видимо, весело! - другой я улыбается.
- Погоди, но если этого нет ни там, где я, ни там, где ты, где же это есть? - я удивлён. - Быть может, это просто иллюзия... Или ошибка.
- Нет. Это есть. Там где миром правит Третий Да, тот, кого никто не может понять и определить, тот, чьё измерение - ребро монетки. Ни "да", ни "нет", но и не отказ отвечать. Просто третий вариант ответа. - другой я задумывается.
И тут я начинаю что-то осознавать:
- Понимаю! Есть ещё один мир! Там где ни ты, ни я, не можем ответить ни на один вопрос! Там, где не ясно, куда падает вода в водопаде - вниз или вверх, и падает ли она вообще! Там, где солнце восходит так же верно, как и не восходит! Там, ангийская королева включает свой центр и отжигает под God save the queen...
Генерал
Мы воевали уже много лет. В боях закалилась наша выдержка, наша воля стала крепче алмаза.
Мы шли только вперёд. Ни разу не отступив, мы захватывали город за городом, страну за страной...
Никто не мог сравниться с нами по силе.
Мой генерал, олицетворение храбрости и мужества, вёл нас в бой, самолично выходя на поле брани.
После многих лет войны мы встретили достойного противника.
Шли очень тяжёлые бои, но теперь мы стояли перед стенами его столицы. Вот-вот и она падёт...
...Итак, после изнурительных боёв и ужасной осады, мы взяли город противника.
Настало время триумфа. Мы одели свои парадные формы и пошли торжественным шествием в город.
Но странное дело! Проигравшие битву жители города не молили о пощаде и не встречали нас, признавая нашу победу!
Они лишь выкрикивали оскорбления в наш адрес. Но генерал был спокоен.
Его торжественная невозмутимость восхищала нас всех. Мы шли по главной улице города в давно привычном нам триумфальном шествии.
Вдруг, дорогу нам преградил дряхлый старик:
- Ты последний ублюдок! - крикнул он генералу. - Мне стыдно, что я вообще знаю тебя!
И тут наш генерал поменялся в лице. Он покраснел, ссутулился и заикаясь, тихо сказал нам:
- Произошла ошибка...
- Какая такая ошибка? - изумились мы.
- Ребята, вы ведь тоже, как и я, помните, что Земля круглая? Так вот... Поприветствуйте моего отца!
Разнообразие
Я любил быть разным. Менял маски, вживался в новые лица... Ставил эксперименты на людях.
Интересовался их реакцией на моё поведение...
Она была такой же. Она меняла лица, менялась почти до неузнаваемости, иногда считаясь с моим вкусом, иногда нет.
Приходила она не редко, но и не особо часто.
Мы встречались по-разному. Дважды в универститете, потом ещё где-то... и ещё где-то. Все встречи были неожиданными, но приятными.
Иногда она месяцами караулила меня, шла рядом, чуть позади, чтобы я не заметил.
А потом вдруг резко вставала передо мной и открывала своё лицо.
Она была разной. Ей нравилось меняться, как и мне. Она могла быть наивной, могла быть ветренной, могла быть стервой.
Однажды, она была сразу и такой, и такой, и такой.
Иногда - совсем иной. Иногда, она просто становилась мною и мы вместе дивились, насколько похожи.
Иногда, она примеряла на себя все качества, каких не было у меня, хорошие и плохие. Тогда мы долго мучались из-за своей несхожести, и успокаивали себя, что противоположности притягиваются.
Мы любили разнообразие. Частенько нас разыскивала милиция, потому что нам нравилось вместе грабить банки, ломать замки, уходить от погони.
Нередко, мы бросали вызов всему миру и пытались жить наперекор обществу и его невероятной глупости.
А однажды, мы просто стояли под дождём и смотрели друг другу в глаза.
Мы расставались. Каждый раз. Каждый раз с истерикой. Причём, обычно моей истерикой.
Каждый раз она уходила.
При этом, некоторое время спустя, она появлялась. Проносилась мимо, якобы с другим.
Отыгрывалась.
А потом снова возвращалась. Опять другая. Опять та же самая.
И вот, однажды, она снова пришла. Пришла и сказала:
- Как же однообразно это разнообразие. Ты не будешь против, если я наконец останусь насовсем?
Незнакомые
Вышел на улицу. Встретил соседа. Поздоровались.
Пошёл дальше. Иду и встречаю своих знакомых...
Привет-привет.
Дошёл до трамвая. Кондуктор - знакомая. Все, кто в трамвае, два-три человека, всех знаю.
Вышел на своей остановке - везде свои. Вокруг, сплошь и рядом! ВСЕ! Только знакомые и никого больше! Откуда вы все взялись???
Привет-привет.
Иду дальше.
На работе, ясен пень, все свои.
Вышел. На улице снова все знакомые...
Трамвай - снова та же история.
И вдруг, выходя из страмвая, заметил человека. Незнакомый.
Подбежал к нему:
- Простите, пожалуйста. Понимаете, Вы - первый не знакомый мне человек за ВЕСЬ день...
Санитары
- Сегодня ночью был убит мирный житель. Комиссар как всегда ошибся, а доктора убили днём раньше, - Мастер игры улыбается. Его всё-равно не убьют. - Настало время всё-таки понять, кто убивает мирных граждан. Это ваш последний шанс. Иначе, останетесь в меньшинстве и...
- Знаем мы. Хватит уже нагнетать. Сейчас кого-нибудь шлёпнем! - этому весело. Ему всегда весело. - Я за Лопоухого. Он точно из них. Смотрите как тихо сидит.
- Я всегда тихо сижу, - бурчит Лопоухий. - Это ничего не значит.
- Может и не значит, - соглашается Весёлый. - Но я всё-равно за тебя.
- Ну и дурак! - обижается Лопоухий.
- А я за Грустного, - говорит Строгая. - Он что-то не шибко грустный какой-то. Наверное, ему нравится нас убивать.
- Нравится, - отвечает Грустный довольно весело для него. - Но, к сожалению, возможности такой нет. Я, кстати, за тебя, Строгая. Это точно ты. По глазам вижу.
- Фи... Дурак, - парирует Строгая. - Глупости какие. Была б я, ты бы уже давно голосовать не мог.
- Все бы сразу поняли, что это ты, - замечает Грустный.
- А я тоже за Строгую! Это она, - вступает Расчётливый. - Я так прикинул, если бы это была она, то как раз выходит, что с ней ещё Тугой, Чёткая и Доставучий. А оно и видно, что все они - убийцы.
- Придурок ты, - говорит Доставучий. - Уж если б я был убийцей, ты бы первым от меня пулю в лоб получил. И от Чёткой с Тугим тоже. Два контрольных.
Смеёмся. Расчётливый ехидно улыбается. Прячет глаза.
- Но я тоже за Строгую, - говорит Чёткая.
- Естественно... Змея змею сожрать хочет! - улыбается Весёлый. - Кушайте, девочки, кушайте.
- А я за Весёлого, - отрезает Тугой. - И плевать мне, что я не знаю почему.
Остальные молчат. Запутались. И я молчу.
Наступает тишина...
- Итак, кто за Строгую? - спрашивает Мастер.
Поднимается шесть рук.
- Кто за Весёлого? - одна рука.
- Кто за Лопоухого? - шесть рук.
- А я за Тугого, - вдруг говорит Чёткий. - Мочить его надо.
- Хорошо. Чего молчишь? - спрашивает меня Мастер.
- Не могу понять, как лучше будет.
- Ясно. У нас есть два "лидера" с ровным числом голосов. Переголосовываем с двумя кандидатами. Голосуют все.
- За Лопоухого, - семь голосов.
- За Строгую, - семь голосов. И я молчу.
- Слушай, не тяни, - раздражается Мастер. - Всё-равно надо голосовать. Решай уже, за кого.
- Слишком грустно, чтобы не посмеяться, - говорю я и делаю выбор.
---------------------
В этом городе и так полно всякой заразы... На мой взгляд, было логичней предоставить санитарам вычистить лес...
четверг, 31 декабря 2009 г.
время бросаться камнями
и время уворачиваться, когда ответят.
долгими улицами,
ночами и днями,
мы улыбаемся солнцу, как дети.
вытекаем из крана каплями дождевыми,
тонкой струйкой или бурным потоком.
идём по воде ногами босыми
от последнего мытаря до пророка.
и звания всякие ловим плечами,
некоторые - принимаем на грудь.
долгими улицами, днями, ночами,
пытаемся радоваться, хоть как-нибудь.
26.12.2009 год
и время уворачиваться, когда ответят.
долгими улицами,
ночами и днями,
мы улыбаемся солнцу, как дети.
вытекаем из крана каплями дождевыми,
тонкой струйкой или бурным потоком.
идём по воде ногами босыми
от последнего мытаря до пророка.
и звания всякие ловим плечами,
некоторые - принимаем на грудь.
долгими улицами, днями, ночами,
пытаемся радоваться, хоть как-нибудь.
26.12.2009 год
сижу, учусь...
ночь тяну, как адажио...
сам у себя часы про запас одалживаю...
страха укус - прерывается блюз
сна истыканного бредом мозга!
скоро дед мороз в повозке
привезёт подарки и счастье.
а у меня десять определений на левом запястьи -
потому что студенту -
новый год моментом,
Рождество , а уж после -
головоломок вдосталь.
и страшный суд...
на котором кого-то спасут.
27.12.2009 год
ночь тяну, как адажио...
сам у себя часы про запас одалживаю...
страха укус - прерывается блюз
сна истыканного бредом мозга!
скоро дед мороз в повозке
привезёт подарки и счастье.
а у меня десять определений на левом запястьи -
потому что студенту -
новый год моментом,
Рождество , а уж после -
головоломок вдосталь.
и страшный суд...
на котором кого-то спасут.
27.12.2009 год
искренний,
упал бы в снег из бани,
да лежал бы,
да не вставал бы.
помните, как раньше
утром ранним
просыпались мужики и бабы?
вот и я не помню.
не застал я
времена, не знавшие сетей,
времена, не меченые Сталью,
времена пока живых людей.
вот идём - что было,
то иссякло.
я не чуял истинную Русь.
жизнь моя - карява,
жизнь моя - как пакля,
я запутаюсь и вряд ли возвернусь.
сам себе я царь,
да, слава Богу,
сам себе пока ещё не Бог!
но уже ступаю смело в воду,
веруя, что в чем-то одинок!
искренний,
тупой как кончик шара,
жизнь равняю на заморский лад.
вешаюсь от черного пиара,
да и белому я не особо рад…
я - пророк.
я точно знаю - завтра
каждый выйдя из своих квартир
сделает как двадцать пятым кадром
скажет звездно-полосатый командир.
не реву и даже не терзаюсь -
сдохнем. ну и ладно, ну и пусть!
даже тут, всем Иродам на зависть,
гибнет ИСКРЕННЕ негибнущая Русь!
вы спросите нас, во что мы верим!
да в зелёный свет в коеце туннеля!
25.12.2009
упал бы в снег из бани,
да лежал бы,
да не вставал бы.
помните, как раньше
утром ранним
просыпались мужики и бабы?
вот и я не помню.
не застал я
времена, не знавшие сетей,
времена, не меченые Сталью,
времена пока живых людей.
вот идём - что было,
то иссякло.
я не чуял истинную Русь.
жизнь моя - карява,
жизнь моя - как пакля,
я запутаюсь и вряд ли возвернусь.
сам себе я царь,
да, слава Богу,
сам себе пока ещё не Бог!
но уже ступаю смело в воду,
веруя, что в чем-то одинок!
искренний,
тупой как кончик шара,
жизнь равняю на заморский лад.
вешаюсь от черного пиара,
да и белому я не особо рад…
я - пророк.
я точно знаю - завтра
каждый выйдя из своих квартир
сделает как двадцать пятым кадром
скажет звездно-полосатый командир.
не реву и даже не терзаюсь -
сдохнем. ну и ладно, ну и пусть!
даже тут, всем Иродам на зависть,
гибнет ИСКРЕННЕ негибнущая Русь!
вы спросите нас, во что мы верим!
да в зелёный свет в коеце туннеля!
25.12.2009
Штрафбат
Увальней увольняют,
И место их метит сажа.
Последние точки до Рая,
Но пальцы болят, блин, даже!
И брёвна молчат в блиндаже.
Для слабых нет брёвен уже...
Для слабых — гауптвахта и швабра,
Для сильных — граната и штык.
Одни — дышали сквозь жабры,
Другие — шли молча на крик.
Сюжет этот — проще простого,
Вначале, да-да, было слово!
И слово сказали тихо,
А громко — казалось так.
И это был вход, а не выход.
Трамплин, а под ним овраг.
И месяц последнего боя
Уснул над моей головою.
Ворочаясь на раскладушке,
Я думал, что скоро обвал.
Но спали и люди, и пушки.
Один я лежал и не спал.
И руки чесали живот,
Казалось, и это пройдёт...
А завтра, всё стало, как было.
Никто не погиб, не исчез.
Никто не сумел зайти с тыла,
Ни разу не бухнул обрез.
«Где ж Истина?» - я прокричал...
И Кто-то в ответ промолчал...
21.12.2009 год
И место их метит сажа.
Последние точки до Рая,
Но пальцы болят, блин, даже!
И брёвна молчат в блиндаже.
Для слабых нет брёвен уже...
Для слабых — гауптвахта и швабра,
Для сильных — граната и штык.
Одни — дышали сквозь жабры,
Другие — шли молча на крик.
Сюжет этот — проще простого,
Вначале, да-да, было слово!
И слово сказали тихо,
А громко — казалось так.
И это был вход, а не выход.
Трамплин, а под ним овраг.
И месяц последнего боя
Уснул над моей головою.
Ворочаясь на раскладушке,
Я думал, что скоро обвал.
Но спали и люди, и пушки.
Один я лежал и не спал.
И руки чесали живот,
Казалось, и это пройдёт...
А завтра, всё стало, как было.
Никто не погиб, не исчез.
Никто не сумел зайти с тыла,
Ни разу не бухнул обрез.
«Где ж Истина?» - я прокричал...
И Кто-то в ответ промолчал...
21.12.2009 год
снеговик
однажды, я рассыплюсь снежинками
и выпаду где-нибудь в декабре.
надеюсь, что не на дороге и не на рынке,
а у кого-нибудь во дворе.
тогда кто-то слепит морду,
и всего снеговика до потеплений.
и, вскинув голову гордо,
снеговик скажет: я гений!
19.12.2009 год
и выпаду где-нибудь в декабре.
надеюсь, что не на дороге и не на рынке,
а у кого-нибудь во дворе.
тогда кто-то слепит морду,
и всего снеговика до потеплений.
и, вскинув голову гордо,
снеговик скажет: я гений!
19.12.2009 год
шаблоны
почему для самых важных слов лучше всего подходят шаблоны?
я не готов
шаблоны-ворОны
гложат, ломают, клюются в бровь.
а, между тем, им бы довериться,
им бы отдаться на пару минут тишины.
они хорошо вскрывают дверцы,
они надёжны,
они прожжены
тестами времени.
но избитым словом
можно спутник сбить!
и ладно бы вражеский.
осиновым колом, колом сосновым,
убить
шаблоном
хоть кто-то отважится.
а мне плевать.
у меня истребитель с ручкой
прыгает по песку и пишет хокку...
17.12.2009 год
я не готов
шаблоны-ворОны
гложат, ломают, клюются в бровь.
а, между тем, им бы довериться,
им бы отдаться на пару минут тишины.
они хорошо вскрывают дверцы,
они надёжны,
они прожжены
тестами времени.
но избитым словом
можно спутник сбить!
и ладно бы вражеский.
осиновым колом, колом сосновым,
убить
шаблоном
хоть кто-то отважится.
а мне плевать.
у меня истребитель с ручкой
прыгает по песку и пишет хокку...
17.12.2009 год
правда
я не умею рисовать.
а кто умеет? мороз, который
сидит у меня в комнате, висит на шторах
и холодит, холодит кровать.
я не умею читать стихи.
это лучше выходит у тех, кто рядом,
у тех, кто так запросто дышит ядом,
у тех, кто доводит за меня штрихи.
я никогда не умел писать.
писали другие. у них почерк получше,
чем у меня и, на всякий случай,
это у них за диктанты пять.
я никогда не умел ходить.
шатаюсь, сутулюсь, шагаю криво.
это другие шли ровно, игриво,
то лунной походкой, а то во всю прыть.
я вообще ни-че-го не умел!
я вообще ни-ку-да не вышел.
это другие хотели выше.
это другие ломали предел.
кто-то смутится, мол, что за птица!
унылой субстанции больно схож...
в том-то и правда, едрёна вошь!
но, к счастью, я даже не смог родиться.
17.12.2009 год
а кто умеет? мороз, который
сидит у меня в комнате, висит на шторах
и холодит, холодит кровать.
я не умею читать стихи.
это лучше выходит у тех, кто рядом,
у тех, кто так запросто дышит ядом,
у тех, кто доводит за меня штрихи.
я никогда не умел писать.
писали другие. у них почерк получше,
чем у меня и, на всякий случай,
это у них за диктанты пять.
я никогда не умел ходить.
шатаюсь, сутулюсь, шагаю криво.
это другие шли ровно, игриво,
то лунной походкой, а то во всю прыть.
я вообще ни-че-го не умел!
я вообще ни-ку-да не вышел.
это другие хотели выше.
это другие ломали предел.
кто-то смутится, мол, что за птица!
унылой субстанции больно схож...
в том-то и правда, едрёна вошь!
но, к счастью, я даже не смог родиться.
17.12.2009 год
пуговицы
ох, уж это злодейское сердце!
ну как же можно не видеть правду!
не биться сильнее при виде перца
такого как я. а... впрочем, не надо.
есть предложение. выбрось на свалку
эту фигню, что не любит меня.
я сам буду биться быстро и жарко
в твоей груди прибавляя огня.
думаешь, это так странно и страшно?
брось! у кого-то и вовсе прибор.
представь, вместо сердца работает Паша!
это же здорово, Паша - мотор!
правда, не бойся. всё образуется,
сердце не сможет растаять, как воск.
выкинь его! посмотри на мой мозг -
он ведь, как видишь, тоже на пуговицах...
13.12.2009 год
ну как же можно не видеть правду!
не биться сильнее при виде перца
такого как я. а... впрочем, не надо.
есть предложение. выбрось на свалку
эту фигню, что не любит меня.
я сам буду биться быстро и жарко
в твоей груди прибавляя огня.
думаешь, это так странно и страшно?
брось! у кого-то и вовсе прибор.
представь, вместо сердца работает Паша!
это же здорово, Паша - мотор!
правда, не бойся. всё образуется,
сердце не сможет растаять, как воск.
выкинь его! посмотри на мой мозг -
он ведь, как видишь, тоже на пуговицах...
13.12.2009 год
Фигурка
жаль, не курю.
жаль, что только пассивно.
стою у окна. вижу новый снег.
трамвай-ледокол
колёсами в льдины
режет мой сон
фонарями меж век.
жаль, не курю.
ведь фигурки из дыма
тоже похожи на облака,
только поближе, только не мимо,
а рядом,
можно сказать, в руках.
жаль, не курю.
но зато греюсь кофе.
белый мороз уступает ему,
чёрной субстанции, смешанной с кровью,
смертельно-опасной
сну моему.
там, за окном
бродит много народу.
кажется, всех их рисует мороз
смело, по стёклам, в такую погоду
диким узором, с улыбкой, всерьёз...
жаль, не курю!
не бросаю окурки,
в банку консервную или в окно.
пальцем
с улыбкой
рисую фигурку,
щедро открытую
изгнанным сном.
13.12.2009 год
жаль, что только пассивно.
стою у окна. вижу новый снег.
трамвай-ледокол
колёсами в льдины
режет мой сон
фонарями меж век.
жаль, не курю.
ведь фигурки из дыма
тоже похожи на облака,
только поближе, только не мимо,
а рядом,
можно сказать, в руках.
жаль, не курю.
но зато греюсь кофе.
белый мороз уступает ему,
чёрной субстанции, смешанной с кровью,
смертельно-опасной
сну моему.
там, за окном
бродит много народу.
кажется, всех их рисует мороз
смело, по стёклам, в такую погоду
диким узором, с улыбкой, всерьёз...
жаль, не курю!
не бросаю окурки,
в банку консервную или в окно.
пальцем
с улыбкой
рисую фигурку,
щедро открытую
изгнанным сном.
13.12.2009 год
лсд
солнце светит и горы пляшут!
это чудный эффект эл эс де!
а вон та сковородка назвала меня Пашей,
по-моему, сказка сегодня везде!
значит, чувак, расслабляйся, не парься!
жизнь - это дар! дарят только на праздник!
мимо бегут мыши-рокеры с Марса!
больше таблеток весёлых и разных!
знаю, что нам уготовано вместе
мир уберечь от кошмаров и зол!
мы же с тобою воины чести!
с нами бензин и галаперидол!
мне-то, конечно, всё по барабану.
каждый сегодня - копир через кальку.
но фильмы про нас ещё делать станут!
и Путин в Кремле нам подарит медальку!
11.12.2009 год
это чудный эффект эл эс де!
а вон та сковородка назвала меня Пашей,
по-моему, сказка сегодня везде!
значит, чувак, расслабляйся, не парься!
жизнь - это дар! дарят только на праздник!
мимо бегут мыши-рокеры с Марса!
больше таблеток весёлых и разных!
знаю, что нам уготовано вместе
мир уберечь от кошмаров и зол!
мы же с тобою воины чести!
с нами бензин и галаперидол!
мне-то, конечно, всё по барабану.
каждый сегодня - копир через кальку.
но фильмы про нас ещё делать станут!
и Путин в Кремле нам подарит медальку!
11.12.2009 год
Русский
я хотел призывать много к чему...
хотел, думал, слово - сила.
слово-то сила, да не по уму
куда-то кого-то призывать дебилу.
а, если б призвал, тогда, страшно подумать,
влил бы в башку вам всякую муть.
чуть было уже не превратился в нациста,
со взглядом честным и помыслом чистым...
но вовремя принял контрастный душ -
я видел, как парень-ингуш,
русского Розенбаума слушал, у себя на диване,
который пел, о русских ребятах, погибших в Афганистане.
это прекрасно, скажу я вслух!
русский - не морда, но русский - дух.
11.12.2009 год
хотел, думал, слово - сила.
слово-то сила, да не по уму
куда-то кого-то призывать дебилу.
а, если б призвал, тогда, страшно подумать,
влил бы в башку вам всякую муть.
чуть было уже не превратился в нациста,
со взглядом честным и помыслом чистым...
но вовремя принял контрастный душ -
я видел, как парень-ингуш,
русского Розенбаума слушал, у себя на диване,
который пел, о русских ребятах, погибших в Афганистане.
это прекрасно, скажу я вслух!
русский - не морда, но русский - дух.
11.12.2009 год
моя страна? смешное баловство.
потешные войска и царь на хрупком троне.
я не запомнил дату и число,
когда народ вдруг весь стал посторонним.
я не запомнил, как стекала боль,
по деревянным стОлбам вниз да в чашу.
я не заметил, как чужой король
пришёл на землю, землю вечно нашу!
и я не видел тех усталых слёз
отчаянья и мрачности Небес.
не на спине, а на груди я нёс
извечный и единственный мой крест.
10.12.2009 год
потешные войска и царь на хрупком троне.
я не запомнил дату и число,
когда народ вдруг весь стал посторонним.
я не запомнил, как стекала боль,
по деревянным стОлбам вниз да в чашу.
я не заметил, как чужой король
пришёл на землю, землю вечно нашу!
и я не видел тех усталых слёз
отчаянья и мрачности Небес.
не на спине, а на груди я нёс
извечный и единственный мой крест.
10.12.2009 год
ангелы косяком
ангельская пыль и косяк
руки покрыты льдом
губы, как красный мак.
тебя не видят, но ты
всю жизнь разговариваешь с ангелами.
и, разевая рты,
они маршируют фалангами
прямо к рассвету лиц,
так не похожих на лица.
радость бы не пролить,
а лучше, совсем не родиться.
там, где заброшенный дом,
из множества тыщ недостроек,
ты исчезаешь днём,
к взглядам сквозь тело не стоек.
и по хрустальным кускам
белой, как миг, штукатурки
топчешься тут и там,
рисуя тенями фигурки…
ангелам невдомёк,
ради чего потеха.
ангел не одинок,
ангелу не до смеха.
каждый момент, как игла,
мозг, как подушка для игл.
в затылке сквозит дыра,
не шибко заметная с виду.
8.12.2009 год
ангельская пыль и косяк
руки покрыты льдом
губы, как красный мак.
тебя не видят, но ты
всю жизнь разговариваешь с ангелами.
и, разевая рты,
они маршируют фалангами
прямо к рассвету лиц,
так не похожих на лица.
радость бы не пролить,
а лучше, совсем не родиться.
там, где заброшенный дом,
из множества тыщ недостроек,
ты исчезаешь днём,
к взглядам сквозь тело не стоек.
и по хрустальным кускам
белой, как миг, штукатурки
топчешься тут и там,
рисуя тенями фигурки…
ангелам невдомёк,
ради чего потеха.
ангел не одинок,
ангелу не до смеха.
каждый момент, как игла,
мозг, как подушка для игл.
в затылке сквозит дыра,
не шибко заметная с виду.
8.12.2009 год
среда, 30 декабря 2009 г.
на смазанных жиром колесах
мы катимся вечно вперед,
кривой имбицил-недопесок
и старый вампир-идиот.
на нас озираются звезды
и коршуны падают вниз,
мы катим тележку с прозой
и рифмы бросаем на бис.
мы с ним - неразбитое сердце,
мы - ваза с кувшинистым дном.
друг другу, увы, иноверцы,
друг другу любовь и закон.
мы катимся. озеро неба
нам шлет и тайфун и пургу.
у нас на двоих ломтик хлеба
и жареных куриц табун.
навстречу идут космонавты,
актеры, поэты, цари.
на каждого тянет погавкать
и выпить всю кровь изнутри…
не знаю, зачем млечным тросом
нас тянет вперед. и вперед
идут имбицил-недопесок
и старый вампир-идиот.
9.12.2009 год
мы катимся вечно вперед,
кривой имбицил-недопесок
и старый вампир-идиот.
на нас озираются звезды
и коршуны падают вниз,
мы катим тележку с прозой
и рифмы бросаем на бис.
мы с ним - неразбитое сердце,
мы - ваза с кувшинистым дном.
друг другу, увы, иноверцы,
друг другу любовь и закон.
мы катимся. озеро неба
нам шлет и тайфун и пургу.
у нас на двоих ломтик хлеба
и жареных куриц табун.
навстречу идут космонавты,
актеры, поэты, цари.
на каждого тянет погавкать
и выпить всю кровь изнутри…
не знаю, зачем млечным тросом
нас тянет вперед. и вперед
идут имбицил-недопесок
и старый вампир-идиот.
9.12.2009 год
Муз
Совместно с Никитой Малкиным
Я - поэт весьма прикольный,
Обращаюсь с рифмой вольно.
На крайняк, всегда есть туз!
У меня - свой личный муз!
Если честно, муза лучше.
Но уж лучше, чем никак...
Правда, бабами замучен,
Жду мужских советов, драк.
Он - мужик вполне серьёзный,
Вдохновляет от души!
Правда, малость пьяный, грозный,
В морду даст, кричит: "Пиши!"
Много баб по белу свету,
Но не ступорясь на том,
Очень хорошо поэту
Тяпнуть с музой - мужиком.
8.12.2009 год
Я - поэт весьма прикольный,
Обращаюсь с рифмой вольно.
На крайняк, всегда есть туз!
У меня - свой личный муз!
Если честно, муза лучше.
Но уж лучше, чем никак...
Правда, бабами замучен,
Жду мужских советов, драк.
Он - мужик вполне серьёзный,
Вдохновляет от души!
Правда, малость пьяный, грозный,
В морду даст, кричит: "Пиши!"
Много баб по белу свету,
Но не ступорясь на том,
Очень хорошо поэту
Тяпнуть с музой - мужиком.
8.12.2009 год
философ
однажды молния сказала мне:
"а из тебя получится неплохой пепел!
ты так послужишь своей стране
лучше, чем сыпя стихами над степью"
я так прикинул... да не! не хочу.
я, конечно, не в силах заткнуться.
но можно, в конце концов, сбегать к врачу
и изменить умственную конституцию.
а можно, оставить всё, как и было.
ну поработаю громоотводом.
если уж выпало быть дебилом,
так это не вылечить явленьем природы.
может быть мир непонятный этот
весь образован на пепле странных поэтов?
7.12.2009 год
"а из тебя получится неплохой пепел!
ты так послужишь своей стране
лучше, чем сыпя стихами над степью"
я так прикинул... да не! не хочу.
я, конечно, не в силах заткнуться.
но можно, в конце концов, сбегать к врачу
и изменить умственную конституцию.
а можно, оставить всё, как и было.
ну поработаю громоотводом.
если уж выпало быть дебилом,
так это не вылечить явленьем природы.
может быть мир непонятный этот
весь образован на пепле странных поэтов?
7.12.2009 год
птицы
если бы мы были птицами,
нас бы кормили с руки
добрые люди.
а если бы были убийцами,
нас бы пытались схватить
власти и судьи.
но мы, кажется не те, и не те,
но кто-то висит на хвосте!
вот я и думаю - по ходу, сбой в матрице,
нужен бэкап, начнём восстанавливаться.
иначе уныло...
верёвка и мыло
не выход, не вход,
какой-то урод,
придумал капризный
метод самому уходить из жизни.
мораль - запрет на производство мыла,
замок на все выходы, спереди, с боку и с тыла.
ишь, накатило!
ишь раскатало!
мыло делают из сала.
вот и свиньям, похоже, попало...
но если бы мы были птицами,
я бы не мог писать
нужные мне стихи.
многим, чтоб повеселиться
придёт на ум пошутить,
но ведь не так уж они и плохи,
мои стихи.
и, знаешь, закончилась осень.
а до зимы так долго...
ещё сотни лет остались
до этой новой зимы.
печали растут колосья,
я их кошу, но что толку?
сто лет - это самая малость,
для птиц за решёткой тюрьмы...
такая приятная пУстошь,
такое неясное время.
я сплю под дождём на асфальте
и кажется, я плыву.
картонный кораблик по лужам,
везущий намокшие тени.
как хочется крикнуть "Хватит!",
но вся эта ложь наяву...
4.12.2009 год
нас бы кормили с руки
добрые люди.
а если бы были убийцами,
нас бы пытались схватить
власти и судьи.
но мы, кажется не те, и не те,
но кто-то висит на хвосте!
вот я и думаю - по ходу, сбой в матрице,
нужен бэкап, начнём восстанавливаться.
иначе уныло...
верёвка и мыло
не выход, не вход,
какой-то урод,
придумал капризный
метод самому уходить из жизни.
мораль - запрет на производство мыла,
замок на все выходы, спереди, с боку и с тыла.
ишь, накатило!
ишь раскатало!
мыло делают из сала.
вот и свиньям, похоже, попало...
но если бы мы были птицами,
я бы не мог писать
нужные мне стихи.
многим, чтоб повеселиться
придёт на ум пошутить,
но ведь не так уж они и плохи,
мои стихи.
и, знаешь, закончилась осень.
а до зимы так долго...
ещё сотни лет остались
до этой новой зимы.
печали растут колосья,
я их кошу, но что толку?
сто лет - это самая малость,
для птиц за решёткой тюрьмы...
такая приятная пУстошь,
такое неясное время.
я сплю под дождём на асфальте
и кажется, я плыву.
картонный кораблик по лужам,
везущий намокшие тени.
как хочется крикнуть "Хватит!",
но вся эта ложь наяву...
4.12.2009 год
пятница, 4 декабря 2009 г.
Подводная
мы разбежались на подводной лодке.
половина сбежала с крысами в аквалангах.
но их давлением разобрало на ошмётки,
не целиком... лишь по самые гланды.
и были тому беззастенчиво рады,
лишившись других источников счастья,
акулы пера и простые пираты,
с из края в край позолоченной пастью.
а мы. мы остались. дышали сквозь жабры
последней надежды под толстыми вОдами.
а мимо рыбы мчались кентаврами,
какой-то планктон и прочие хордовые.
там сверху, наверное, крики "Пиастры!".
там топят лайнеры с людьми от Лакост.
всплывём и нас тут же самих заграбастают,
и поведут на промокший помост.
вот и плывём, незаметно и тихо,
пусть отожрутся, тогда всплывём.
с лодки подводной всегда есть выход,
лишь бы хватило сил на подъём.
3.12.2009 год
половина сбежала с крысами в аквалангах.
но их давлением разобрало на ошмётки,
не целиком... лишь по самые гланды.
и были тому беззастенчиво рады,
лишившись других источников счастья,
акулы пера и простые пираты,
с из края в край позолоченной пастью.
а мы. мы остались. дышали сквозь жабры
последней надежды под толстыми вОдами.
а мимо рыбы мчались кентаврами,
какой-то планктон и прочие хордовые.
там сверху, наверное, крики "Пиастры!".
там топят лайнеры с людьми от Лакост.
всплывём и нас тут же самих заграбастают,
и поведут на промокший помост.
вот и плывём, незаметно и тихо,
пусть отожрутся, тогда всплывём.
с лодки подводной всегда есть выход,
лишь бы хватило сил на подъём.
3.12.2009 год
ничего не меняя, я вдыхаю завтра.
папиросы убойней, но я не курю.
я не фанат Стивена Кинга и, тем паче, Лавкрафта.
моё завтра приветливо. хочешь, подарю?
я не каждому делаю такие подарки,
одни - безразличны, а другим - плевать им.
я не могу, пока, подарить иномарку,
но целое завтра готов потратить.
1.12.2009 год
папиросы убойней, но я не курю.
я не фанат Стивена Кинга и, тем паче, Лавкрафта.
моё завтра приветливо. хочешь, подарю?
я не каждому делаю такие подарки,
одни - безразличны, а другим - плевать им.
я не могу, пока, подарить иномарку,
но целое завтра готов потратить.
1.12.2009 год
когда я засну, как всегда, на рассвете,
ты будешь ещё сидеть, заниматься чем-то.
а меня укроет утро и обласкает ветер,
и ранний дождь успокоит темпом…
когда ты проснёшься, я буду рядом.
немного дальше, чем это принято.
я буду дальше, чем хватит взгляда,
но прослежу - чай в постель не остынет.
когда же меня разберут на рифмы,
на три верлибра и пару формул,
ты вспомнишь меня, а я стану мифом,
а был ли мальчик? не бЫл, бесспорно.
и не смогу, не достану ныне,
ни мыслью, ни взглядом не дотянуться.
как эта луна на ночной картине,
рассвета не зная, не в силах проснуться…
29.11.2009год
ты будешь ещё сидеть, заниматься чем-то.
а меня укроет утро и обласкает ветер,
и ранний дождь успокоит темпом…
когда ты проснёшься, я буду рядом.
немного дальше, чем это принято.
я буду дальше, чем хватит взгляда,
но прослежу - чай в постель не остынет.
когда же меня разберут на рифмы,
на три верлибра и пару формул,
ты вспомнишь меня, а я стану мифом,
а был ли мальчик? не бЫл, бесспорно.
и не смогу, не достану ныне,
ни мыслью, ни взглядом не дотянуться.
как эта луна на ночной картине,
рассвета не зная, не в силах проснуться…
29.11.2009год
Ряд
рождённый во время,
не вовремя, точно,
последний искавший,
последний нашедший.
чуть тронутый гений,
забытый заочно.
чуть-чуть не упавший
и капельку вещий.
глядящий на реки
твердеющей крови,
смотрящий в лицо
незаконченным маскам,
в лицо человекам
со взглядом коровьим,
простым, как яйцо,
очевидным, как сказка.
привет преисподне
оконченных мифов,
ответ на вопросы
загадочных сфинксов,
из пекла, из бойни,
по скалам и рифам,
по мукам допросов,
кошмаром на лица.
последняя радость
и чёрная мука.
никчёмная боль
и конца середина.
несметная пакость
по венам из лука.
последний король
в чешуе арлекина.
они все идут бесконечным потоком,
мешая меня с каждой ролью, как краску.
и капает время берёзовым соком,
и гибнут, гниют, разлагаются маски...
29.11.2009 год
не вовремя, точно,
последний искавший,
последний нашедший.
чуть тронутый гений,
забытый заочно.
чуть-чуть не упавший
и капельку вещий.
глядящий на реки
твердеющей крови,
смотрящий в лицо
незаконченным маскам,
в лицо человекам
со взглядом коровьим,
простым, как яйцо,
очевидным, как сказка.
привет преисподне
оконченных мифов,
ответ на вопросы
загадочных сфинксов,
из пекла, из бойни,
по скалам и рифам,
по мукам допросов,
кошмаром на лица.
последняя радость
и чёрная мука.
никчёмная боль
и конца середина.
несметная пакость
по венам из лука.
последний король
в чешуе арлекина.
они все идут бесконечным потоком,
мешая меня с каждой ролью, как краску.
и капает время берёзовым соком,
и гибнут, гниют, разлагаются маски...
29.11.2009 год
Лимон
выдави мне в стакан лимон,
спелый, сочный и очень жёлтый,
какого-нибудь редкого сорта,
ну а я расскажу о том,
что над всей Испанией безоблачное небо.
значит, снова ждут быков, зрелищ и хлеба,
значит, снова поднят революционный стяг
и врагу не сдаётся наш гордый Варяг.
волны бьются окутав Цусиму,
бьются, бьются, да вечно мимо.
бродит красный дух по европейским дорогам,
смелые товарищи всегда ходят в ногу.
а если дальше, за океан и за горы,
на дЕньгах пишут: novus ordo seclorum.
но я буду рад и чаю с лимоном.
я буду рад, если выдавишь ты.
видишь, такие простые мечты
в таком мире объёмном, в мире огромном.
я скажу тебе, не важно, где бы
мы с тобой были, не важно как.
над каждой Испанией ясное небо,
и каждое судно - гордый Варяг.
но мы с тобою одни такие,
и редкий лимон, как в руке звезда.
фиг с ним, с пространством - на все четыре.
лишь бы с тобою, хоть в никуда.
28.11.2009 год
спелый, сочный и очень жёлтый,
какого-нибудь редкого сорта,
ну а я расскажу о том,
что над всей Испанией безоблачное небо.
значит, снова ждут быков, зрелищ и хлеба,
значит, снова поднят революционный стяг
и врагу не сдаётся наш гордый Варяг.
волны бьются окутав Цусиму,
бьются, бьются, да вечно мимо.
бродит красный дух по европейским дорогам,
смелые товарищи всегда ходят в ногу.
а если дальше, за океан и за горы,
на дЕньгах пишут: novus ordo seclorum.
но я буду рад и чаю с лимоном.
я буду рад, если выдавишь ты.
видишь, такие простые мечты
в таком мире объёмном, в мире огромном.
я скажу тебе, не важно, где бы
мы с тобой были, не важно как.
над каждой Испанией ясное небо,
и каждое судно - гордый Варяг.
но мы с тобою одни такие,
и редкий лимон, как в руке звезда.
фиг с ним, с пространством - на все четыре.
лишь бы с тобою, хоть в никуда.
28.11.2009 год
Берта
я шёл, одевшись в шутовской наряд,
весело отсчитывал метры.
тут передо мной в землю ушёл снаряд,
похоже, что от Большой Берты.
я огляделся - не видать из-за крыш.
мало ли, кто обстреливал.
да и Самара совсем не Париж.
плюнул и постучал по дереву.
нам-то шутам завсегда легко,
слово за слОво - дело.
по нам стреляй - угодишь в молоко.
оттого и гуляем смело.
шут не обязан всё время шутить -
это совсем не критерий.
главное - вовремя зацепить
и скрыться за толстой дверью.
кто обижается - тем поделом.
значит и правда за дело.
злостью наполнены, лбом напролом
мчатся, орут. Задело!
только не умно обиду держать,
рваться большою Бертой.
эти снаряды опять и опять
уходят под грунт на сто метров.
вот и иду я, ну шут шутом.
смех да и только, братцы.
это не шиза, но тоже синдром.
всех вас прошу улыбаться.
28.11.2009 год
весело отсчитывал метры.
тут передо мной в землю ушёл снаряд,
похоже, что от Большой Берты.
я огляделся - не видать из-за крыш.
мало ли, кто обстреливал.
да и Самара совсем не Париж.
плюнул и постучал по дереву.
нам-то шутам завсегда легко,
слово за слОво - дело.
по нам стреляй - угодишь в молоко.
оттого и гуляем смело.
шут не обязан всё время шутить -
это совсем не критерий.
главное - вовремя зацепить
и скрыться за толстой дверью.
кто обижается - тем поделом.
значит и правда за дело.
злостью наполнены, лбом напролом
мчатся, орут. Задело!
только не умно обиду держать,
рваться большою Бертой.
эти снаряды опять и опять
уходят под грунт на сто метров.
вот и иду я, ну шут шутом.
смех да и только, братцы.
это не шиза, но тоже синдром.
всех вас прошу улыбаться.
28.11.2009 год
Поэт
он был солнечным, ярким, добрым.
он смотрел, улыбаясь в мир.
мир косился, трещал по рёбрам,
не стесняясь открытых дыр.
он смотрел голубыми глазами,
широко распахнув себя,
на узоры ночные зданий,
на луны распростёртый стяг.
на закаты, рассветы и листья,
на дорогу и сотни звёзд
он смотрел, упиваясь жизнью,
от улыбки до чистых слёз.
и душа его пела невольно,
и светились его глаза.
он родился, чтоб быть довольным,
чтоб хоть что-то другим сказать.
он стоял и смотрел на бойни,
на кровавые груды тел,
он же, милый и посторонний...
больше всех он войны хотел.
он смотрел на кричащие сцены,
на насилие, голод и бред.
дрожью мира сего вдохновенный,
вот такая он сука - поэт.
24.11.2009год
он смотрел, улыбаясь в мир.
мир косился, трещал по рёбрам,
не стесняясь открытых дыр.
он смотрел голубыми глазами,
широко распахнув себя,
на узоры ночные зданий,
на луны распростёртый стяг.
на закаты, рассветы и листья,
на дорогу и сотни звёзд
он смотрел, упиваясь жизнью,
от улыбки до чистых слёз.
и душа его пела невольно,
и светились его глаза.
он родился, чтоб быть довольным,
чтоб хоть что-то другим сказать.
он стоял и смотрел на бойни,
на кровавые груды тел,
он же, милый и посторонний...
больше всех он войны хотел.
он смотрел на кричащие сцены,
на насилие, голод и бред.
дрожью мира сего вдохновенный,
вот такая он сука - поэт.
24.11.2009год
троица
Я стою, вдыхая порох...
Смерти нет, есть только горы.
Есть обрыв и есть опора.
Это всё, как дважды два.
Я был первым - стал последним,
Я был молод - вышел древним.
В городах кутил, в дерИвнях.
Шла весёлая молва!
В центре каждого событья,
Должен всякий раз был быть я.
Хоть тщеславьем назовите,
То, что громко на словах.
Мир не знал таких иллюзий,
Я дарил надежду людям.
Жизнь - порог, родня прилюдий,
Лишь ухмылка на губах.
Смерти нет - есть поиск вечный
Чистой правды человечной.
Так беру мешок заплечный -
Завершается глава.
Но не плачь, не сокрушайся,
Каждым вдохом восхищайся.
Не молчи, не задавайся.
Остальное - трынь-трава.
Я стою, вдыхая порох...
Смерти нет, то знают горы.
Вот и щёлкнули затворы -
Предо мною три ствола.
15.11.2009 год
Смерти нет, есть только горы.
Есть обрыв и есть опора.
Это всё, как дважды два.
Я был первым - стал последним,
Я был молод - вышел древним.
В городах кутил, в дерИвнях.
Шла весёлая молва!
В центре каждого событья,
Должен всякий раз был быть я.
Хоть тщеславьем назовите,
То, что громко на словах.
Мир не знал таких иллюзий,
Я дарил надежду людям.
Жизнь - порог, родня прилюдий,
Лишь ухмылка на губах.
Смерти нет - есть поиск вечный
Чистой правды человечной.
Так беру мешок заплечный -
Завершается глава.
Но не плачь, не сокрушайся,
Каждым вдохом восхищайся.
Не молчи, не задавайся.
Остальное - трынь-трава.
Я стою, вдыхая порох...
Смерти нет, то знают горы.
Вот и щёлкнули затворы -
Предо мною три ствола.
15.11.2009 год
Парабеллум
Si vis pacem, Para bellum(с) лат. пословица
Хотел помириться с самим собой...
Хороши латинские пословицы...
Тихо... Так тихо перед войной,
Или, когда у покоя бессонница.
Не хотелось бы вызвать недоумение.
Что там! Война? Неужели снова?
Прошу, господа, прошу вас, терпение!
Это не затронит никого иного,
Кроме меня. Надоело вот так вот,
Просто пытаться кому-то что-то сказать.
Не понимают. Хоть суйся в драку.
Хоть наезжай, унижая их мать.
Каждое слово опасней, чем в рану
Тыкать кому-нибудь красным перцем.
Я-то пойму, я умнее стану.
Но от уступок сжимается сердце.
Вот и война. Чтоб со всеми смириться.
Дайте скорее сюда Парабеллум.
Девять грамм пули как раз сгодится,
Чтоб девять других грамм выбить из тела.
17.11.2009 год
Хотел помириться с самим собой...
Хороши латинские пословицы...
Тихо... Так тихо перед войной,
Или, когда у покоя бессонница.
Не хотелось бы вызвать недоумение.
Что там! Война? Неужели снова?
Прошу, господа, прошу вас, терпение!
Это не затронит никого иного,
Кроме меня. Надоело вот так вот,
Просто пытаться кому-то что-то сказать.
Не понимают. Хоть суйся в драку.
Хоть наезжай, унижая их мать.
Каждое слово опасней, чем в рану
Тыкать кому-нибудь красным перцем.
Я-то пойму, я умнее стану.
Но от уступок сжимается сердце.
Вот и война. Чтоб со всеми смириться.
Дайте скорее сюда Парабеллум.
Девять грамм пули как раз сгодится,
Чтоб девять других грамм выбить из тела.
17.11.2009 год
Небо
Небо ловит ковшом Большой Медведицы
космические корабли,
которым ещё только снится и верится,
что они оторвались от Земли.
Небу чужды "вчера", "сегодня" и "завтра",
нет у Вечности мерок таких.
Небо манит в себя космонавтов
и живёт постоянно в них.
Нет у неба и граней - орла и решки.
Небу сложно упасть на ребро.
По сравнению с небом, ферзи - пешки.
Небо манит конструкторов.
Все они, каждой ночью бездонною,
вертятся, не заснув, кутая пальцы ног.
Все они на Земле - бездомные.
Лежат, смотрят в небо, а там - потолок.
14.11.2009год
космические корабли,
которым ещё только снится и верится,
что они оторвались от Земли.
Небу чужды "вчера", "сегодня" и "завтра",
нет у Вечности мерок таких.
Небо манит в себя космонавтов
и живёт постоянно в них.
Нет у неба и граней - орла и решки.
Небу сложно упасть на ребро.
По сравнению с небом, ферзи - пешки.
Небо манит конструкторов.
Все они, каждой ночью бездонною,
вертятся, не заснув, кутая пальцы ног.
Все они на Земле - бездомные.
Лежат, смотрят в небо, а там - потолок.
14.11.2009год
На ладонях
крылья орлиные - в разные стороны,
это почти что, как взлёт на месте.
кружатся, кружатся коршуны, вороны.
ждут обращенья меня грузом двести.
падают хищники, падают коршуны.
жизнь истекает у них короткая.
трупы гниют. равнодушно-брошенные.
тлеют легко, как сгорает проводка.
я раскрываюсь, носом по ветру,
крыльями - против. никто не догонит.
скорость: под триста тонн километров.
будущность спит кошаком на ладонях.
ярко, светло, центробежно, незримо!
всё огибается, даже Земля.
жизнь, это жизнь прорывает плотину!
мимо ракеты! ля-ля, Тополя!
радуйся! радуйся каждому взмаху.
бейся и клюй облака в их бока!
руки к груди, крылья режут рубаху.
жизнь так прекрасна, наивна, легка!
11.11.2009год
это почти что, как взлёт на месте.
кружатся, кружатся коршуны, вороны.
ждут обращенья меня грузом двести.
падают хищники, падают коршуны.
жизнь истекает у них короткая.
трупы гниют. равнодушно-брошенные.
тлеют легко, как сгорает проводка.
я раскрываюсь, носом по ветру,
крыльями - против. никто не догонит.
скорость: под триста тонн километров.
будущность спит кошаком на ладонях.
ярко, светло, центробежно, незримо!
всё огибается, даже Земля.
жизнь, это жизнь прорывает плотину!
мимо ракеты! ля-ля, Тополя!
радуйся! радуйся каждому взмаху.
бейся и клюй облака в их бока!
руки к груди, крылья режут рубаху.
жизнь так прекрасна, наивна, легка!
11.11.2009год
люди не знают, как рушатся стены.
люди не гибнут под слоем бетона.
люди всезнающи, люди все ленны!
с крыльями птиц из кусочков картона.
кто-то орёл, кто с культЯми пингвина,
силой безверья, прижатый к земле.
люди - вороны и люди - павлины,
люди - индейки на пирном столе.
кто-то от лебедя, ангелы-люди,
пух белоснежный, каркасом - картон.
и среди них, в затухающем чуде,
ангелов крылья не видит никто.
7.11.2009год
люди не гибнут под слоем бетона.
люди всезнающи, люди все ленны!
с крыльями птиц из кусочков картона.
кто-то орёл, кто с культЯми пингвина,
силой безверья, прижатый к земле.
люди - вороны и люди - павлины,
люди - индейки на пирном столе.
кто-то от лебедя, ангелы-люди,
пух белоснежный, каркасом - картон.
и среди них, в затухающем чуде,
ангелов крылья не видит никто.
7.11.2009год
знаешь ли ты, как ломаются стены?
падает камень, побелка, цемент.
по коридорам, по рвущимся венам
люди бегут, не жалея колен.
из муравейника, лентами крови
прямо из сердца, бегут муравьи.
кто-то наступит - никто не прикроет
сердце, не ведавшее любви.
треснет квартира и балки прогнутся,
ляг на полу и дыши сквозь стекло.
там, где испарин следы остаются,
выживешь - пальцем пиши: повезло.
знаешь ли ты, как за дверью тюремной,
корчится, ждущий последней зари.
мчат муравьи по изорванным венам
в сердце, не ведавшее любви…
7.11.2009год
падает камень, побелка, цемент.
по коридорам, по рвущимся венам
люди бегут, не жалея колен.
из муравейника, лентами крови
прямо из сердца, бегут муравьи.
кто-то наступит - никто не прикроет
сердце, не ведавшее любви.
треснет квартира и балки прогнутся,
ляг на полу и дыши сквозь стекло.
там, где испарин следы остаются,
выживешь - пальцем пиши: повезло.
знаешь ли ты, как за дверью тюремной,
корчится, ждущий последней зари.
мчат муравьи по изорванным венам
в сердце, не ведавшее любви…
7.11.2009год
от слов твоих я резонирую
резонно и резко.
и остаются мечты мои сирыми,
и вечное чувство колется на отрезки.
у тебя вообще не бывает внутреннее,
ты только думаешь, сыплешь истинами.
где же тепло, как от молитвы заутренней?
сытость комплексами неписанными.
вот возьму и хлопну дверью!
изнутри захлопну, чтобы остаться!
веришь - не веришь. прости, но я верю.
дебилам, как я, не пристало стесняться.
сыграем уже давай без лишних терзаний,
в рулетку русскую на раздевание!
я резонирую, я медитирую
в тире совсковском между пунктирами
и тиграми.
5.11.2009год
резонно и резко.
и остаются мечты мои сирыми,
и вечное чувство колется на отрезки.
у тебя вообще не бывает внутреннее,
ты только думаешь, сыплешь истинами.
где же тепло, как от молитвы заутренней?
сытость комплексами неписанными.
вот возьму и хлопну дверью!
изнутри захлопну, чтобы остаться!
веришь - не веришь. прости, но я верю.
дебилам, как я, не пристало стесняться.
сыграем уже давай без лишних терзаний,
в рулетку русскую на раздевание!
я резонирую, я медитирую
в тире совсковском между пунктирами
и тиграми.
5.11.2009год
Война с гениями
у меня есть ручка и бумага,
у меня есть верный кпк!
воин пафоса, даю себе присягу -
гении сокроются в веках!
утоплю их, раздавлю, заброшу
в тёмные углы на чердаке.
я и сам уже поэт хороший!
у меня есть справка в кошельке.
шопенгауэр, ницше, аристотель,
иже с ними, прочие творцы,
вы не ждали - я бросаю фортель!
всех вас за борт. за борт и концы!
спит Земля во мраке светлых знаний,
вами порождённых в ночь без сна.
и, фигея, в тучах мирозданья
быстро прячется от вас луна.
только я скажу вам, господАри,
этот мир увы не надувной!
или вы и с вами ваши твари,
или я и, значит, гений мой!
очень хочется себе хоть каплю славы.
очень хочется раскрыть секрет какой!
но куда там! вы ведь ВСЮДУ правы.
всюду влезли, теша гений свой...
но, учтите! я сильнее прочих!
ваших гениев я гениальней, ей!
мои строчки круче ваших строчек.
ну... как минимум, написаны поздней!
3.11.3009год
у меня есть верный кпк!
воин пафоса, даю себе присягу -
гении сокроются в веках!
утоплю их, раздавлю, заброшу
в тёмные углы на чердаке.
я и сам уже поэт хороший!
у меня есть справка в кошельке.
шопенгауэр, ницше, аристотель,
иже с ними, прочие творцы,
вы не ждали - я бросаю фортель!
всех вас за борт. за борт и концы!
спит Земля во мраке светлых знаний,
вами порождённых в ночь без сна.
и, фигея, в тучах мирозданья
быстро прячется от вас луна.
только я скажу вам, господАри,
этот мир увы не надувной!
или вы и с вами ваши твари,
или я и, значит, гений мой!
очень хочется себе хоть каплю славы.
очень хочется раскрыть секрет какой!
но куда там! вы ведь ВСЮДУ правы.
всюду влезли, теша гений свой...
но, учтите! я сильнее прочих!
ваших гениев я гениальней, ей!
мои строчки круче ваших строчек.
ну... как минимум, написаны поздней!
3.11.3009год
среда, 4 ноября 2009 г.
Думали
вы думали - шут?
браво!
вы думали - правдоруб?
вы думали - мучают нравы,
и мне всё сходило… с губ.
вы думали, маска собаки
и волчий улыбки оскал?
вы думали - плохо во мраке
и оттого писал?
вы думали, суеверный,
тщеславный, в конец гордец?
нарцисс из нарциссов первый
и оттого подлец…
вы думали, много думали.
но помнили разве о том,
что люди - твари подлунные,
сравнимые со скотом.
такие мы. а вы думали!
а вы вообще думали?
2.11.2009год
браво!
вы думали - правдоруб?
вы думали - мучают нравы,
и мне всё сходило… с губ.
вы думали, маска собаки
и волчий улыбки оскал?
вы думали - плохо во мраке
и оттого писал?
вы думали, суеверный,
тщеславный, в конец гордец?
нарцисс из нарциссов первый
и оттого подлец…
вы думали, много думали.
но помнили разве о том,
что люди - твари подлунные,
сравнимые со скотом.
такие мы. а вы думали!
а вы вообще думали?
2.11.2009год
Нижний
мы не падали низко,
мы шли по осколкам
звёзд.
мы с небом были так близко,
как книги на полке,
закрытые во весь рост.
день не щадил и кололся вечер
на встречных трамвайных путях.
ветер не скрыть и укрыться нечем
от цельсия в новостях.
мы замерзали. итоги солнца,
духа, огня и гроз
бились о дно пустого колодца
жёсткими каплями слёз.
это и был тот великий город…
это и было вчера.
это был я, ошибкой и вздором.
это была игра.
26.10.2009год
мы шли по осколкам
звёзд.
мы с небом были так близко,
как книги на полке,
закрытые во весь рост.
день не щадил и кололся вечер
на встречных трамвайных путях.
ветер не скрыть и укрыться нечем
от цельсия в новостях.
мы замерзали. итоги солнца,
духа, огня и гроз
бились о дно пустого колодца
жёсткими каплями слёз.
это и был тот великий город…
это и было вчера.
это был я, ошибкой и вздором.
это была игра.
26.10.2009год
Готика
топтались на ранах бродячие псы
и утро казалось меченым.
сегодня, лишь только переведут часы,
исчезнут мужчины и женщины.
перила, дома и трамваев хвосты,
деревья покроются сажей.
стволы их наги в затуханьи листвы
и нет ощущения гаже,
чем чёрный окрас в каждой точке вещей,
чем в лунном кружке силуэты.
угОльная дымка кошмарных ночей.
ладоней тоски эполеты...
сегодня, я знаю, как пахнет печаль
и холоден, холоден воздух.
под рёбрами где-то сгорает свеча,
и гаснут безвременно звёзды.
скрипят половицы и бел негатив
угрюмой души фотоснимков.
какой-то враждебный идёт креатив
с готичной улыбкой в обнимку...
26.10.2009год
и утро казалось меченым.
сегодня, лишь только переведут часы,
исчезнут мужчины и женщины.
перила, дома и трамваев хвосты,
деревья покроются сажей.
стволы их наги в затуханьи листвы
и нет ощущения гаже,
чем чёрный окрас в каждой точке вещей,
чем в лунном кружке силуэты.
угОльная дымка кошмарных ночей.
ладоней тоски эполеты...
сегодня, я знаю, как пахнет печаль
и холоден, холоден воздух.
под рёбрами где-то сгорает свеча,
и гаснут безвременно звёзды.
скрипят половицы и бел негатив
угрюмой души фотоснимков.
какой-то враждебный идёт креатив
с готичной улыбкой в обнимку...
26.10.2009год
На ночной крыше
на ночной крыше коты смотрят в небо.
и знают, что там есть жизнь.
им послано было свыше немного паштета с хлебом
и кто-то оттуда тихо позвал их к себе 'кис-кис'.
и им было точно известно, что там, за забором ночи,
их ждут и кусочек мяса, и мисочка молока.
луна - лишь комочек теста, лишь точка среди многоточий,
и холодно здесь на крыше, но здесь - это лишь пока.
и кто-то смотря на небо луну уподобит гонгу
и примет забор за вечность, а вечность за ночь в окне.
и скажет, летят кометы, как шарики для пинг-понга,
и будет стремиться в небо, чтобы пройтись по луне.
но кошки сидят на крыше и видят как там, в окошке,
сияет фонарик лунный и звезды как светляки.
и кто-то зовет чуть слышно, и там, за забором, кошки
гоняют резвясь кометы, как кошки земные, клубки.
22.10.2009год
и знают, что там есть жизнь.
им послано было свыше немного паштета с хлебом
и кто-то оттуда тихо позвал их к себе 'кис-кис'.
и им было точно известно, что там, за забором ночи,
их ждут и кусочек мяса, и мисочка молока.
луна - лишь комочек теста, лишь точка среди многоточий,
и холодно здесь на крыше, но здесь - это лишь пока.
и кто-то смотря на небо луну уподобит гонгу
и примет забор за вечность, а вечность за ночь в окне.
и скажет, летят кометы, как шарики для пинг-понга,
и будет стремиться в небо, чтобы пройтись по луне.
но кошки сидят на крыше и видят как там, в окошке,
сияет фонарик лунный и звезды как светляки.
и кто-то зовет чуть слышно, и там, за забором, кошки
гоняют резвясь кометы, как кошки земные, клубки.
22.10.2009год
Эволюция
предвкушение,
бред в укушении
бешенным псом.
сломанный сон,
язык до пола.
сорок уколов
в живот.
и это пройдёт.
первая кровь,
разбитая бровь.
собака с болота
живёт для охоты.
глаза горят -
профонарены в ряд.
да и вряд ли
бы лапы сами обмякли.
не каждому по силе
стать собакою Баскервилей.
не каждому укус -
серия луз
для пули шальной.
но хуже весной.
когда твёрдо знаешь,
когда ощущаешь,
эволюционных калек туз -
человек - бывший homo errectus!
20.10.2009 год
бред в укушении
бешенным псом.
сломанный сон,
язык до пола.
сорок уколов
в живот.
и это пройдёт.
первая кровь,
разбитая бровь.
собака с болота
живёт для охоты.
глаза горят -
профонарены в ряд.
да и вряд ли
бы лапы сами обмякли.
не каждому по силе
стать собакою Баскервилей.
не каждому укус -
серия луз
для пули шальной.
но хуже весной.
когда твёрдо знаешь,
когда ощущаешь,
эволюционных калек туз -
человек - бывший homo errectus!
20.10.2009 год
Crypto
Crypto, crypto, crypto...
Это не я. Это жизнь.
Crypto, crypto, crypto...
Умеешь - летай, не умеешь - держись.
Слог избалОван,
Рассеянным словом
Сплю до поры.
Правил игры
Нет!
Crypto, crypto, crypto...
Серии, линии,
Точки павлинии.
Кровь из нулей:
Умеешь - живи, иначе - пей.
Crypto, crypto, crypto...
Сколько утрачено!
Тихо! Всё схвачено!
Падай! Прими, Земля,
Распятого на нулях
И единицах!
Лица, лица, всё лица...
СмОтрите? ЛОвите?
Ищите крОви тех,
Кто не умел молчать.
Подлая тать -
Слушаешь, слышишь.
Нужно быть тише.
Если и есть слово -
Оно не тебе.
И даже разговор с Богом
Запрятан под слогом,
Который на вид ни о чём.
Crypto, crypto, crypto...
Прости, что не можешь понять.
Я был обязан ложиться на лица.
Я - ноль, ты - единица,
Сложение - крест.
13.10.2009 год
Это не я. Это жизнь.
Crypto, crypto, crypto...
Умеешь - летай, не умеешь - держись.
Слог избалОван,
Рассеянным словом
Сплю до поры.
Правил игры
Нет!
Crypto, crypto, crypto...
Серии, линии,
Точки павлинии.
Кровь из нулей:
Умеешь - живи, иначе - пей.
Crypto, crypto, crypto...
Сколько утрачено!
Тихо! Всё схвачено!
Падай! Прими, Земля,
Распятого на нулях
И единицах!
Лица, лица, всё лица...
СмОтрите? ЛОвите?
Ищите крОви тех,
Кто не умел молчать.
Подлая тать -
Слушаешь, слышишь.
Нужно быть тише.
Если и есть слово -
Оно не тебе.
И даже разговор с Богом
Запрятан под слогом,
Который на вид ни о чём.
Crypto, crypto, crypto...
Прости, что не можешь понять.
Я был обязан ложиться на лица.
Я - ноль, ты - единица,
Сложение - крест.
13.10.2009 год
Маршрутка
Упругость сидений,
Друг к другу вплотную
И душно, и жарко и жёлто.
Под нами асфальтовых сопротивлений
Дорога. Соскочишь - раздавит, спрессует.
Ворует выбор и воздух спёртый.
За то и милы минуты поездки -
Снимают ответственность. Час по-детски.
Все ноги рядом -
Вот бакалея!
СлабО по ногам различить злодея?
По лицам проще, ощупав взглядом.
Вот барышня ногу ногой задела
Робко, легонько, короче, несмело.
Возможно... Да нет же! Опять показалось.
Какая жалость!
Упругость ушей,
Давление звука.
Молчи, фантазируй, лови идеи!
Закон правых рук не для левшей -
Водитель слева и там же руки.
И чуешь процесс умноженья злодеев
В душной и жёлтой дороге.
14.10.2009 год
Друг к другу вплотную
И душно, и жарко и жёлто.
Под нами асфальтовых сопротивлений
Дорога. Соскочишь - раздавит, спрессует.
Ворует выбор и воздух спёртый.
За то и милы минуты поездки -
Снимают ответственность. Час по-детски.
Все ноги рядом -
Вот бакалея!
СлабО по ногам различить злодея?
По лицам проще, ощупав взглядом.
Вот барышня ногу ногой задела
Робко, легонько, короче, несмело.
Возможно... Да нет же! Опять показалось.
Какая жалость!
Упругость ушей,
Давление звука.
Молчи, фантазируй, лови идеи!
Закон правых рук не для левшей -
Водитель слева и там же руки.
И чуешь процесс умноженья злодеев
В душной и жёлтой дороге.
14.10.2009 год
Злодеи
Мой друг, ты разучился говорить!
Ты разучился, друг мой, даже ползать!
Запястья, икры обмотала нить -
Движенья нет. Да, вообще нет пользы.
Что ты уселся? Выгорел запал?
Наверное, усталость и дремота!
Чего я нянькаюсь? Ты в душу мне запал.
С чего я злюсь? Не знаю. От чего-то.
Мой друг, я искренне испуган и сражён -
Тебя наверное злодеи отравили.
Шли не к тебе. Ошиблись этажом
И шприц, как только дверь открыл, вонзили.
Да знаю, знаю. Было и со мной.
Сидел, мычал, унылый и разбитый.
Я и сейчас лишь каплю заводной...
И знаешь, дверь по-прежнему открыта...
12.10.2009 год
Ты разучился, друг мой, даже ползать!
Запястья, икры обмотала нить -
Движенья нет. Да, вообще нет пользы.
Что ты уселся? Выгорел запал?
Наверное, усталость и дремота!
Чего я нянькаюсь? Ты в душу мне запал.
С чего я злюсь? Не знаю. От чего-то.
Мой друг, я искренне испуган и сражён -
Тебя наверное злодеи отравили.
Шли не к тебе. Ошиблись этажом
И шприц, как только дверь открыл, вонзили.
Да знаю, знаю. Было и со мной.
Сидел, мычал, унылый и разбитый.
Я и сейчас лишь каплю заводной...
И знаешь, дверь по-прежнему открыта...
12.10.2009 год
Два года
Сегодня в бой. А завтра снова тихо.
Недосчитаешься - пойди, пересчитай.
Я здесь... Я здесь! И здесь же рядом выход!
Повсюду ад, а, значит, где-то рай!
Те две зимы, холодные, без снега.
Два года войн, два года под огонь.
И перебежки с Альфы до Омеги.
А я устал. Не тронь меня, не тронь.
Я сплю на порохе, гуляю под прицелом.
На завтрак - пуля, а на ужин - штык.
Но, посуди, я жив, а, значит, в целом,
Не страшно то, к чему давно привык.
11.10.2009 год
Недосчитаешься - пойди, пересчитай.
Я здесь... Я здесь! И здесь же рядом выход!
Повсюду ад, а, значит, где-то рай!
Те две зимы, холодные, без снега.
Два года войн, два года под огонь.
И перебежки с Альфы до Омеги.
А я устал. Не тронь меня, не тронь.
Я сплю на порохе, гуляю под прицелом.
На завтрак - пуля, а на ужин - штык.
Но, посуди, я жив, а, значит, в целом,
Не страшно то, к чему давно привык.
11.10.2009 год
Гасим свет
Мы гасим свет и покидаем сцену.
Мы таем смело в сумраке кулис.
И разбегаемся, как кровь бежит по венам,
В ту самую, обыденную, жизнь,
Чтоб убежать полями минных точек
По многоточьям взглядов в тишину,
Чтоб города, застрявшие меж строчек,
Достать и вставить снова в их страну.
Мы возносились! Мы бывали гОрды!
По кругу жизни мчались мы на бис!
А кто-то срЕзал и бежал по хордам.
Но это жизнь, обыденная жизнь.
Мы умирали, растянувшись на асфальте,
Познавши ускоренья острый шок.
Носили робы, одевались в платья.
Всё это было. Было хорошо!
У нас в глазах огни войны горели
И голубь мира опускался к нам.
И десять пятниц на одной неделе
Рубили самомненье пополам.
Мы гасим свет, как факел олимпийский
Задует ветер, самой цели близ.
И унесётся прочь. Так... по-английски,
В ту самую, обыденную жизнь!
4.10.2009 год
Мы таем смело в сумраке кулис.
И разбегаемся, как кровь бежит по венам,
В ту самую, обыденную, жизнь,
Чтоб убежать полями минных точек
По многоточьям взглядов в тишину,
Чтоб города, застрявшие меж строчек,
Достать и вставить снова в их страну.
Мы возносились! Мы бывали гОрды!
По кругу жизни мчались мы на бис!
А кто-то срЕзал и бежал по хордам.
Но это жизнь, обыденная жизнь.
Мы умирали, растянувшись на асфальте,
Познавши ускоренья острый шок.
Носили робы, одевались в платья.
Всё это было. Было хорошо!
У нас в глазах огни войны горели
И голубь мира опускался к нам.
И десять пятниц на одной неделе
Рубили самомненье пополам.
Мы гасим свет, как факел олимпийский
Задует ветер, самой цели близ.
И унесётся прочь. Так... по-английски,
В ту самую, обыденную жизнь!
4.10.2009 год
Трамвай
Пора устроить гонки на трамваях!
Сверхзвук, флажки и кони в проводах!
Вираж по рельсам - это запятая.
Адреналин, вот это - навсегда!
Ещё не родилсЯ такой Шумахер,
Чтоб сделал русского, угнавшего трамвай.
Душа поёт в неистовом размахе -
Повсюду осень, а на сердце - май!
Прощай то серое, аморфное созданье,
Поработившее меня на много лет!
Я вспоминаю, как без содроганья,
Отправлен ты купаться в туалет!
Ах, как светла, лучиста жизнь придурка!
Трамвай - мой конь, а рельса, как копьё!
Машины прячутся, скрываясь в переулках.
И только памятник отстаивал своё...
Прощай и ты, exegi monumentum!
Прощай, невольник чести и свинца!
Ты создан был, чтобы одним моментом,
Один трамвай вдруг снёс тебя с лица
Земли, забывшей буйство страсти
Души лихой попортить борозду!
И не в трамвайной чешско-красной власти
Испортить русским быструю езду!
10.10.2009
Сверхзвук, флажки и кони в проводах!
Вираж по рельсам - это запятая.
Адреналин, вот это - навсегда!
Ещё не родилсЯ такой Шумахер,
Чтоб сделал русского, угнавшего трамвай.
Душа поёт в неистовом размахе -
Повсюду осень, а на сердце - май!
Прощай то серое, аморфное созданье,
Поработившее меня на много лет!
Я вспоминаю, как без содроганья,
Отправлен ты купаться в туалет!
Ах, как светла, лучиста жизнь придурка!
Трамвай - мой конь, а рельса, как копьё!
Машины прячутся, скрываясь в переулках.
И только памятник отстаивал своё...
Прощай и ты, exegi monumentum!
Прощай, невольник чести и свинца!
Ты создан был, чтобы одним моментом,
Один трамвай вдруг снёс тебя с лица
Земли, забывшей буйство страсти
Души лихой попортить борозду!
И не в трамвайной чешско-красной власти
Испортить русским быструю езду!
10.10.2009
Юпитер
Юпитер, ты куришь, а значит, неправ.
Не бойся - мы кольца Сатурна.
Ему между нами конечно же дурно,
Но мы для него, Юпитер,
А ты неправ.
И словно волна на футбольном поле
Вздымается чувство на образы. Образы!
Оно сквозь Адама змеёю, полозом,
Ползком сквозь глОтки, из Рая на волю.
Оно из ворот, мимо Ангела с огненным
Мечом и суровым взглядом.
Оно приближается. Вот! Оно рядом!
Чувство образов, чувством наполненных!
Юпитер! Мы кольца! Мы держим чувства!
Мы план перехват, мы великие стены!
Мы режем змей, словно бритвой вены!
Юпитер! Мы держим искус искусства!
Юпитер! Ты куришь!
А, значит, неправ…
27.08.2009 год
Не бойся - мы кольца Сатурна.
Ему между нами конечно же дурно,
Но мы для него, Юпитер,
А ты неправ.
И словно волна на футбольном поле
Вздымается чувство на образы. Образы!
Оно сквозь Адама змеёю, полозом,
Ползком сквозь глОтки, из Рая на волю.
Оно из ворот, мимо Ангела с огненным
Мечом и суровым взглядом.
Оно приближается. Вот! Оно рядом!
Чувство образов, чувством наполненных!
Юпитер! Мы кольца! Мы держим чувства!
Мы план перехват, мы великие стены!
Мы режем змей, словно бритвой вены!
Юпитер! Мы держим искус искусства!
Юпитер! Ты куришь!
А, значит, неправ…
27.08.2009 год
Если цирк уехал навечно,
Любой клоун станет Пьеро.
Если вдруг оборвётся путь млечный,
Придётся искать космическое метро.
- Возьми трубку!
- Алло… это Хиросима?
Как вы? Как вообще дела?
Жаль, что для бомбы не бывает "мимо".
Жаль, что опять всё до тла…
Признаться, обидно и даже больно -
Чужие руки укажут путь.
Сегодня я снова уйду в подполье,
А завтра зарежу кого-нибудь.
А завтра, под грИбом уже от солнца
Спрячусь, под круууупным таким грибком.
Это ж не важно, что мы не японцы.
Важно, что тоже верим тайком.
И, в общем не важно, во что мы верим.
Главное - есть она, жадность дышать.
Жадность пошире распахивать двери,
Жадность грешить, очищаясь опять.
Надеюсь, хоть раз бомбы свалятся мимо.
За какие грехи можно выжечь город?
Знаешь, ведь Нагасаки и Хиросима
Совсем не то, что Соддом и Гоморра.
Да и Трумэн не Бог…
26.09.2009
Любой клоун станет Пьеро.
Если вдруг оборвётся путь млечный,
Придётся искать космическое метро.
- Возьми трубку!
- Алло… это Хиросима?
Как вы? Как вообще дела?
Жаль, что для бомбы не бывает "мимо".
Жаль, что опять всё до тла…
Признаться, обидно и даже больно -
Чужие руки укажут путь.
Сегодня я снова уйду в подполье,
А завтра зарежу кого-нибудь.
А завтра, под грИбом уже от солнца
Спрячусь, под круууупным таким грибком.
Это ж не важно, что мы не японцы.
Важно, что тоже верим тайком.
И, в общем не важно, во что мы верим.
Главное - есть она, жадность дышать.
Жадность пошире распахивать двери,
Жадность грешить, очищаясь опять.
Надеюсь, хоть раз бомбы свалятся мимо.
За какие грехи можно выжечь город?
Знаешь, ведь Нагасаки и Хиросима
Совсем не то, что Соддом и Гоморра.
Да и Трумэн не Бог…
26.09.2009
...из прошлого...
Это холод настал. Это ночь на дворе.
Это улица, мрак и аптека.
Это я, это ты, это сон в октябре.
Злобный мир очень круглого века.
Это осень. И руку сжимая твою,
Я бы так и остался навечно.
Я б застыл меткой пулей на самом краю
И не вынес бы крест свой заплечный.
Это листья. А в лужах бушуют круги
И дождливые капли в мишени...
Эти годы стоптали мои сапоги
И до дыр... Так что нет продолженья.
Крестоносцы, бродяги и нехристей тьма.
Мне уже всё равно. Я уверен -
Эта осень нас всех метко сводит с ума.
Я и тут, я и там был расстрелян.
Грязь дорог повезла, повезла. Повезло!
Я держу, лишь дрожу, твою руку.
Неизведанный год, непростое число.
Жизнь пришла без привета, без стука.
По осенним дорогам гуляет мороз,
И пытаясь с зубами в такт клацать,
Рельсы прячут число и уходит обоз
Вникуда девятнадцать, семнадцать...
(с) Симеон Артюхин
Это улица, мрак и аптека.
Это я, это ты, это сон в октябре.
Злобный мир очень круглого века.
Это осень. И руку сжимая твою,
Я бы так и остался навечно.
Я б застыл меткой пулей на самом краю
И не вынес бы крест свой заплечный.
Это листья. А в лужах бушуют круги
И дождливые капли в мишени...
Эти годы стоптали мои сапоги
И до дыр... Так что нет продолженья.
Крестоносцы, бродяги и нехристей тьма.
Мне уже всё равно. Я уверен -
Эта осень нас всех метко сводит с ума.
Я и тут, я и там был расстрелян.
Грязь дорог повезла, повезла. Повезло!
Я держу, лишь дрожу, твою руку.
Неизведанный год, непростое число.
Жизнь пришла без привета, без стука.
По осенним дорогам гуляет мороз,
И пытаясь с зубами в такт клацать,
Рельсы прячут число и уходит обоз
Вникуда девятнадцать, семнадцать...
(с) Симеон Артюхин
Печенья
Если моё письмо,
Отосланное в тишину,
Не вернётся ответом,
Я забудусь вином,
Как любят делать поэты,
И пойду ко дну.
Давлюсь кусками ночей,
Обрывками влажных бессонниц,
Стекаю воском свечей
В слезах капелевых звОнниц.
И я грызу сухари, Забыв, что это печенье.
Нас воскрешает любовь И разрушает влеченье.
И в тишине городов,
С утра забытый прохожий
Идёт по запаху снов
И ровно на год моложе...
Он забывает войну
И приступ максимализма.
Отходит утром ко сну,
Чтоб жить хоть там полной жизнью.
Я был когда-то собой, Имел когда-то значенье.
Одних спасает любовь, Других врачует прощенье.
И первый профиль зимы,
Проспекты осени спящей,
Даёт кусок тишины.
Те, кто искал, пусть обрящет!
Я забываю проспект,
Я забиваю на важность.
В моих обычаях нет
Искать утёртую влажность.
Меня влекут облака Над холодами зарницы.
Я вроде верил в любовь И капли веры на лицах.
Я разрешаю другим
Терять мои очертанья.
По мне стучат сапоги
Мгновений псевдосознаний.
И я стою выше всех
На небоскрёбовой крыше.
И, вскинув голову вверх,
Взлететь пытаюсь повыше.
Я никогда не умру,
Ведь люди мрут лишь однажды.
А я почётный гуру
Осенних поисков жажды.
Кварталы, улицы ждут
Прикосновения ветра.
И вместе с ветром я тут,
Как производная метра.
Я был когда-то собой Ищу себя в увлеченьях.
Нас воскрешала любовь, Нас убивали печенья...
Отосланное в тишину,
Не вернётся ответом,
Я забудусь вином,
Как любят делать поэты,
И пойду ко дну.
Давлюсь кусками ночей,
Обрывками влажных бессонниц,
Стекаю воском свечей
В слезах капелевых звОнниц.
И я грызу сухари, Забыв, что это печенье.
Нас воскрешает любовь И разрушает влеченье.
И в тишине городов,
С утра забытый прохожий
Идёт по запаху снов
И ровно на год моложе...
Он забывает войну
И приступ максимализма.
Отходит утром ко сну,
Чтоб жить хоть там полной жизнью.
Я был когда-то собой, Имел когда-то значенье.
Одних спасает любовь, Других врачует прощенье.
И первый профиль зимы,
Проспекты осени спящей,
Даёт кусок тишины.
Те, кто искал, пусть обрящет!
Я забываю проспект,
Я забиваю на важность.
В моих обычаях нет
Искать утёртую влажность.
Меня влекут облака Над холодами зарницы.
Я вроде верил в любовь И капли веры на лицах.
Я разрешаю другим
Терять мои очертанья.
По мне стучат сапоги
Мгновений псевдосознаний.
И я стою выше всех
На небоскрёбовой крыше.
И, вскинув голову вверх,
Взлететь пытаюсь повыше.
Я никогда не умру,
Ведь люди мрут лишь однажды.
А я почётный гуру
Осенних поисков жажды.
Кварталы, улицы ждут
Прикосновения ветра.
И вместе с ветром я тут,
Как производная метра.
Я был когда-то собой Ищу себя в увлеченьях.
Нас воскрешала любовь, Нас убивали печенья...
суббота, 5 сентября 2009 г.
Por una cabeza
дай мне память такую, чтобы я мог
погрузиться в неё и отстать навсегда.
дай мне сушу иную, дай сотни дорог,
и, то слева, то справа из снов города.
я сниму пред тобою разбитой рукой
шляпу с тёмных волос и едва улыбнусь.
было доброе, злое. я снова с тобой.
тихо плачет пластинка, сбивается пульс.
помнишь, серый пиджак и открытый балкон,
тёплый вечер застыл на морском берегу?
и платок - белый флаг, старый Eau De Cologne.
знаю, помнишь. и я позабыть не могу...
это было кино, чёрно-белая ложь.
кадры выпали, срезаны лезвием дней.
это было давно. коль упомнишь, поймёшь.
это танец принцесс, молодых королей.
а теперь всё не так. ну прости, ну прощай.
нет балкона, платка и прекрасных духов.
поистёрся пиджак, попритёрлась печаль.
дай мне сотни дорог, дай мне сто городов.
4.09.2009 год
погрузиться в неё и отстать навсегда.
дай мне сушу иную, дай сотни дорог,
и, то слева, то справа из снов города.
я сниму пред тобою разбитой рукой
шляпу с тёмных волос и едва улыбнусь.
было доброе, злое. я снова с тобой.
тихо плачет пластинка, сбивается пульс.
помнишь, серый пиджак и открытый балкон,
тёплый вечер застыл на морском берегу?
и платок - белый флаг, старый Eau De Cologne.
знаю, помнишь. и я позабыть не могу...
это было кино, чёрно-белая ложь.
кадры выпали, срезаны лезвием дней.
это было давно. коль упомнишь, поймёшь.
это танец принцесс, молодых королей.
а теперь всё не так. ну прости, ну прощай.
нет балкона, платка и прекрасных духов.
поистёрся пиджак, попритёрлась печаль.
дай мне сотни дорог, дай мне сто городов.
4.09.2009 год
Дырявый
на мне было старое пальто.
оно, признаюсь, воняло.
поэтому все вокруг меня дышали ртом.
заткнув носы, свои обоняла.
они тупили, если по-честному.
ведь я не настолько уж пах...
они просто хотели гламура повсеместного
и были все в розовом, и брили пах.
казалось, меня окружали куклы.
и общие нити водили их.
следы от их ног собирались в буквы.
и буквы сказали: ты псих.
ещё, на мне была шляпа.
тоже рваная и тоже вонючая.
но все сами себе затыкали рот кляпом,
чтоб не обидеть ни в коем случае.
впрочем, ботинки мои
воняли котами, и даже кошками.
и были грязные, в дорожной пыли.
и рваными были, как босоножки.
и даже деревья, встречаясь со мной,
отворачивались, боясь задохнуться.
они мне сказали: ты не псих, ты тупой.
опять поспешив отвернуться.
и кролики падали запаху вняв,
и птицы бились о землю.
а я так и шёл - вонюч и дыряв,
и сохли упругие стебли.
мне всё говорило: ты мерзок и туп,
но из людей никто так и не разжал губ...
3.09.2009 год
оно, признаюсь, воняло.
поэтому все вокруг меня дышали ртом.
заткнув носы, свои обоняла.
они тупили, если по-честному.
ведь я не настолько уж пах...
они просто хотели гламура повсеместного
и были все в розовом, и брили пах.
казалось, меня окружали куклы.
и общие нити водили их.
следы от их ног собирались в буквы.
и буквы сказали: ты псих.
ещё, на мне была шляпа.
тоже рваная и тоже вонючая.
но все сами себе затыкали рот кляпом,
чтоб не обидеть ни в коем случае.
впрочем, ботинки мои
воняли котами, и даже кошками.
и были грязные, в дорожной пыли.
и рваными были, как босоножки.
и даже деревья, встречаясь со мной,
отворачивались, боясь задохнуться.
они мне сказали: ты не псих, ты тупой.
опять поспешив отвернуться.
и кролики падали запаху вняв,
и птицы бились о землю.
а я так и шёл - вонюч и дыряв,
и сохли упругие стебли.
мне всё говорило: ты мерзок и туп,
но из людей никто так и не разжал губ...
3.09.2009 год
четверг, 3 сентября 2009 г.
Глупак
искал чего-то в лицах,
терялся в отраженьях.
никак не мог напиться
вином перед броженьем.
творил свои сонаты,
писал на коже руны.
и утренним набатом
рвались стальные струны.
читал и был прочитан,
исписан и изрезан.
и пел всегда не в ритм,
взамен ушей протезы.
ловил за хвост кометы,
запутывался в звёздах.
летал по белу свету,
кричал, что слишком поздно...
и были сны взаправду
и жизнь была кромольна.
срывал с себя наряды
и танцевал довольный.
крушил горшки чужие,
не обжигая прочих.
и в города большие
вселялись многоточья.
дай мне видеть след дождя...
дай мне знать, что снова ждёшь...
знай, что я укутан в дождь...
и что вернусь, как прежде уходя...
пой, дави мой слух волной...
пой, когда начнётся шторм...
знай, я был опутан сном...
но и тогда, тогда был твой!
проблёскивала память
сквозь уголки сознанья
и он бросался плакать
в дверях бездушных зданий.
рвал на себе одежду
и бился о бордюры.
и загонял надежду
на ноты увертюры.
дробился и сливался,
стекался вновь по трубам.
немного заикался,
писал стихи под дубом.
травил не в тему шутки,
читал не к месту сказки.
сидел собакой в будке,
прохожим строил глазки.
и выхлопы вдыхая,
смеялся, как ребёнок.
на жизнь смотрел икая,
наивно, как котёнок.
сплетал куски историй,
прощал и возносился.
пешком ходил по морю,
искал чего-то в лицах.
жди, как может ждать свеча...
жди, не чувствуя годов...
я приду однажды вновь...
хотя всегда стоял у твоего плеча!
верь, я не ушёл в рассвет...
верь, я пел, хоть не умел...
знай, я был труслив и смел,
и я вернусь, пусть даже меня нет...
1.09.2009 год
терялся в отраженьях.
никак не мог напиться
вином перед броженьем.
творил свои сонаты,
писал на коже руны.
и утренним набатом
рвались стальные струны.
читал и был прочитан,
исписан и изрезан.
и пел всегда не в ритм,
взамен ушей протезы.
ловил за хвост кометы,
запутывался в звёздах.
летал по белу свету,
кричал, что слишком поздно...
и были сны взаправду
и жизнь была кромольна.
срывал с себя наряды
и танцевал довольный.
крушил горшки чужие,
не обжигая прочих.
и в города большие
вселялись многоточья.
дай мне видеть след дождя...
дай мне знать, что снова ждёшь...
знай, что я укутан в дождь...
и что вернусь, как прежде уходя...
пой, дави мой слух волной...
пой, когда начнётся шторм...
знай, я был опутан сном...
но и тогда, тогда был твой!
проблёскивала память
сквозь уголки сознанья
и он бросался плакать
в дверях бездушных зданий.
рвал на себе одежду
и бился о бордюры.
и загонял надежду
на ноты увертюры.
дробился и сливался,
стекался вновь по трубам.
немного заикался,
писал стихи под дубом.
травил не в тему шутки,
читал не к месту сказки.
сидел собакой в будке,
прохожим строил глазки.
и выхлопы вдыхая,
смеялся, как ребёнок.
на жизнь смотрел икая,
наивно, как котёнок.
сплетал куски историй,
прощал и возносился.
пешком ходил по морю,
искал чего-то в лицах.
жди, как может ждать свеча...
жди, не чувствуя годов...
я приду однажды вновь...
хотя всегда стоял у твоего плеча!
верь, я не ушёл в рассвет...
верь, я пел, хоть не умел...
знай, я был труслив и смел,
и я вернусь, пусть даже меня нет...
1.09.2009 год
baceolus
крошу последствия триумфов
в ещё не отсохших руках.
на ещё не обсохших губах,
слёзы.
Вавилон рухнул.
еле стою на ослабших коленях
между двух скачущих линий.
поезд ушёл. это дама вини
мастью укажет ему направление.
как же завидую тем, кто может
двигаться задом во времени.
грязные тучи - солнца затмение.
ступор, стоп-кран - вот от них и карёжет.
уголь и дым. это поезд ушёл.
это развязка по вязким законам!
уголь и дым. это прах Вавилона!
стало быть, дурень, всё хорошо.
29.08.2009 год
в ещё не отсохших руках.
на ещё не обсохших губах,
слёзы.
Вавилон рухнул.
еле стою на ослабших коленях
между двух скачущих линий.
поезд ушёл. это дама вини
мастью укажет ему направление.
как же завидую тем, кто может
двигаться задом во времени.
грязные тучи - солнца затмение.
ступор, стоп-кран - вот от них и карёжет.
уголь и дым. это поезд ушёл.
это развязка по вязким законам!
уголь и дым. это прах Вавилона!
стало быть, дурень, всё хорошо.
29.08.2009 год
Рубашка
Жизнь так прекрасна и удивительна -
Годы чаруют своей пестротой,
Будущим, что так наивно медлительно,
Прошлым с ужасной его быстротой.
Жизнь так легка и немного сомнительно,
Что нет намёков на мины и рвы,
Шашку свистящую, пулю разительную,
Ищущих снова твоей головы.
Жизнь уникальна и удивительна.
Разные судьбы для тех и других.
Ты отрицаешь, бедняга, что псих.
Но даже родился в рубашке... смирительной.
27.08.2009 год
Годы чаруют своей пестротой,
Будущим, что так наивно медлительно,
Прошлым с ужасной его быстротой.
Жизнь так легка и немного сомнительно,
Что нет намёков на мины и рвы,
Шашку свистящую, пулю разительную,
Ищущих снова твоей головы.
Жизнь уникальна и удивительна.
Разные судьбы для тех и других.
Ты отрицаешь, бедняга, что псих.
Но даже родился в рубашке... смирительной.
27.08.2009 год
Чай
Я сижу сейчас за чашкой чаю.
Чай горячий, стынет полчаса.
Я сижу и странно ощущаю,
Как земля меняет полюса.
Говорят, что наша жизнь, как зебра.
Чёрно-белые полоски и мазки.
Но намного проще взять на веру:
Жизнь - подобье шахматной доски.
Если белое, то около всё чёрно,
Если чёрное, тогда наоборот.
Злись - не злись, а пешкою никчёмной
Не пройдёшь ни взад и ни вперёд.
Но иные говорят, надёжный
Путь известен, чтобы стать ферзём.
Всё прощать, но только осторожно.
Вроде чудодейственный приём.
И тогда не страшно, что чернеет
Пред тобою клетка. Взглянешь вдаль -
И ферзём от радости ферзея
Мчишься, выбрав путь - диагональ.
Вот и я забуду про обиды,
Вот возьму и стану всех прощать.
Мне диагональны индивиды,
Что готовы по часам ворчать.
И теперь всё будет честь по чести,
Я прощаю. Вдишь - повезло.
Чашка чаю только жаждет мести
За бесцельно взятое тепло.
26.08.2009 год
Чай горячий, стынет полчаса.
Я сижу и странно ощущаю,
Как земля меняет полюса.
Говорят, что наша жизнь, как зебра.
Чёрно-белые полоски и мазки.
Но намного проще взять на веру:
Жизнь - подобье шахматной доски.
Если белое, то около всё чёрно,
Если чёрное, тогда наоборот.
Злись - не злись, а пешкою никчёмной
Не пройдёшь ни взад и ни вперёд.
Но иные говорят, надёжный
Путь известен, чтобы стать ферзём.
Всё прощать, но только осторожно.
Вроде чудодейственный приём.
И тогда не страшно, что чернеет
Пред тобою клетка. Взглянешь вдаль -
И ферзём от радости ферзея
Мчишься, выбрав путь - диагональ.
Вот и я забуду про обиды,
Вот возьму и стану всех прощать.
Мне диагональны индивиды,
Что готовы по часам ворчать.
И теперь всё будет честь по чести,
Я прощаю. Вдишь - повезло.
Чашка чаю только жаждет мести
За бесцельно взятое тепло.
26.08.2009 год
среда, 26 августа 2009 г.
не знаю, как приснился этот дождь
тебе. он снится лишь немногим.
проходит сквозь покров отмытых кож,
во сне ловЯщих дуновенье от порога.
но факты, факты... он пришёл к тебе!
он лил за шиворот и тёк куда-то ниже.
и, раздражая лужи, лунный свет
сквозь воду землю наблюдал бесстыжий.
и ты стоял. и намокая всласть,
рубашка становилась ближе к телу.
и в небе тёмном звёздами рвалась
душа луны, раскрашенная мелом.
а поутру, не веря глупым снам,
ты кое-как проснулся, слез с постели.
и вот, на двери, отмокая там,
два зонтика тихонечко висели.
22.08.2009
тебе. он снится лишь немногим.
проходит сквозь покров отмытых кож,
во сне ловЯщих дуновенье от порога.
но факты, факты... он пришёл к тебе!
он лил за шиворот и тёк куда-то ниже.
и, раздражая лужи, лунный свет
сквозь воду землю наблюдал бесстыжий.
и ты стоял. и намокая всласть,
рубашка становилась ближе к телу.
и в небе тёмном звёздами рвалась
душа луны, раскрашенная мелом.
а поутру, не веря глупым снам,
ты кое-как проснулся, слез с постели.
и вот, на двери, отмокая там,
два зонтика тихонечко висели.
22.08.2009
Игра
да начнётся игра!
выдохни и вдохни!
от утра до утра.
нам пора.
зажигают огни
наши новые дни.
карамелью заката тони в моих снах,
оловянной игрушкой расплавься в костре.
я сожму твою душу в надменных руках.
чувствуй чётче, точнее и чувствуй острей.
ты - бикфордов шнурок,
подкрадись и шепни
предпоследнее слово финала игры.
слово держит курок,
пропуская сквозь дни,
открывает дороги в иные миры.
я последний. ты тоже. непрочен союз
первых с первыми в этой воронке борьбы.
я - подлец. в рукаве есть заточенный туз.
а повсюду дороги, развилки, столбы.
но решается всё,
парой скомканных слов,
пробежавших по венам и пущенных в лоб.
где твоё, где моё,
я решать не готов.
остаётся лишь метод ошибок и проб.
камни образов сыпятся чёрным дождём.
и, подняв кверху руки, я падаю вниз.
это только игра, резервация шиз!
что-то тёплое шепчет, что мы не умрём.
никогда не бывает поздно.
зеркало знает - я псих.
я стреляю бисером по звёздам,
но и он превращается в них.
23.08.2009
выдохни и вдохни!
от утра до утра.
нам пора.
зажигают огни
наши новые дни.
карамелью заката тони в моих снах,
оловянной игрушкой расплавься в костре.
я сожму твою душу в надменных руках.
чувствуй чётче, точнее и чувствуй острей.
ты - бикфордов шнурок,
подкрадись и шепни
предпоследнее слово финала игры.
слово держит курок,
пропуская сквозь дни,
открывает дороги в иные миры.
я последний. ты тоже. непрочен союз
первых с первыми в этой воронке борьбы.
я - подлец. в рукаве есть заточенный туз.
а повсюду дороги, развилки, столбы.
но решается всё,
парой скомканных слов,
пробежавших по венам и пущенных в лоб.
где твоё, где моё,
я решать не готов.
остаётся лишь метод ошибок и проб.
камни образов сыпятся чёрным дождём.
и, подняв кверху руки, я падаю вниз.
это только игра, резервация шиз!
что-то тёплое шепчет, что мы не умрём.
никогда не бывает поздно.
зеркало знает - я псих.
я стреляю бисером по звёздам,
но и он превращается в них.
23.08.2009
Счастье
однажды, снег принёс мне счастье.
оно лежало на моём лице и по-тихоньку таяло
снежинками, которые теперь уже были в моей власти.
казалось, на вечно. но это детали.
это будет короткая сказка,
о короле и собаке, собаке и короле.
смешаем же всякие краски!
какие есть на земле!
вот жил-был король благородный,
владел королевством своим
и пёс его верный придворный
был вечно при нём, рядом с ним.
охота ли, пир ли, атака -
всегда рядом шёл верный пёс.
в какую ни влезет клоаку,
тот вместе с ним трудности нёс.
и каждое утро в палатах,
король просыпаясь смотрел
на гордые псиные лапы,
на взгляд, что так предан и смел.
и каждое утро, проснувшись,
король подзывал к себе пса.
и глядя в глаза, улыбнувшись,
ему подбородок чесал.
- ну, здравствуй, псина!
- ну, здравствуй, человек!
- люблю я тебя, скотина)))
- а я буду рядом вовек.
а после - дела и заботы,
а после - война и пиры.
а после - балЫ и охота.
и снова пиры и балЫ.
- ну, спокойной ночи, псина!
- ну, спокойной ночи, человек!
- увидимся завтра, скотина)))
- лишь солнце коснётся век.
и так каждый день - равно верно
они шли дорогой одной.
и весь этот путь равномерно
покрыт был их дружбой живой.
- как здорово, что ты есть, псина!
- как здорово, что ты есть, человек!
- линяешь опять, скотина)))
- линяю... растаял снег.
однажды, от боя пьянея,
забывшись умчались вперёд
король наш с собакой своею.
и их окружил целый взвод.
- мы не сдадимся, псина!
- мы не сдадимся, человек!
- не уж то, не струсишь, скотина?)))
- не струшу. собаке - грех.
и так, в апогее атаки,
во всех страшных битвах земли
дрались короли и собаки,
собаки и их короли.
и оба страдали от боли,
и оба хрипели в крови,
и оба остались на поле
шепча те же фразы свои:
- ну, спокойной ночи, псина...
- ну, спокойной ночи, человек...
снежинки растаяли, капли-слёзы
оставив на сонном лице.
на этом месте стихи снова превращаются в прозу.
но проза почти незаметна в конце.
оно лежало на моём лице и по-тихоньку таяло
снежинками, которые теперь уже были в моей власти.
казалось, на вечно. но это детали.
это будет короткая сказка,
о короле и собаке, собаке и короле.
смешаем же всякие краски!
какие есть на земле!
вот жил-был король благородный,
владел королевством своим
и пёс его верный придворный
был вечно при нём, рядом с ним.
охота ли, пир ли, атака -
всегда рядом шёл верный пёс.
в какую ни влезет клоаку,
тот вместе с ним трудности нёс.
и каждое утро в палатах,
король просыпаясь смотрел
на гордые псиные лапы,
на взгляд, что так предан и смел.
и каждое утро, проснувшись,
король подзывал к себе пса.
и глядя в глаза, улыбнувшись,
ему подбородок чесал.
- ну, здравствуй, псина!
- ну, здравствуй, человек!
- люблю я тебя, скотина)))
- а я буду рядом вовек.
а после - дела и заботы,
а после - война и пиры.
а после - балЫ и охота.
и снова пиры и балЫ.
- ну, спокойной ночи, псина!
- ну, спокойной ночи, человек!
- увидимся завтра, скотина)))
- лишь солнце коснётся век.
и так каждый день - равно верно
они шли дорогой одной.
и весь этот путь равномерно
покрыт был их дружбой живой.
- как здорово, что ты есть, псина!
- как здорово, что ты есть, человек!
- линяешь опять, скотина)))
- линяю... растаял снег.
однажды, от боя пьянея,
забывшись умчались вперёд
король наш с собакой своею.
и их окружил целый взвод.
- мы не сдадимся, псина!
- мы не сдадимся, человек!
- не уж то, не струсишь, скотина?)))
- не струшу. собаке - грех.
и так, в апогее атаки,
во всех страшных битвах земли
дрались короли и собаки,
собаки и их короли.
и оба страдали от боли,
и оба хрипели в крови,
и оба остались на поле
шепча те же фразы свои:
- ну, спокойной ночи, псина...
- ну, спокойной ночи, человек...
снежинки растаяли, капли-слёзы
оставив на сонном лице.
на этом месте стихи снова превращаются в прозу.
но проза почти незаметна в конце.
Двери
Я помню, мы ночью однажды сидели
На лавочке.
Агата Кристи увидела б зверя,
Играющего со звёздами в салочки.
И ты сказала: "рассвет опоздал -
С неба упала везда.
Но я не успела придумать тогда,
Что я хочу загадать.
Вот так, упадёт холостая звезда
Ко мне на подушку в кровать."
А я и ответил: "Ты просто верь,
Звезда - та же дверь
В коридоры счастья.
Всё в нашей власти.
Этих дверей, как и звёзд, очень много.
Выбрал одну, значит, выбрал дорогу
К мечте
По звёздной тропе в пустоте.
И я в самом деле
Во всё это верю!"
Мы так и сидели,
А с неба падали двери.
7.08.2009 год
На лавочке.
Агата Кристи увидела б зверя,
Играющего со звёздами в салочки.
И ты сказала: "рассвет опоздал -
С неба упала везда.
Но я не успела придумать тогда,
Что я хочу загадать.
Вот так, упадёт холостая звезда
Ко мне на подушку в кровать."
А я и ответил: "Ты просто верь,
Звезда - та же дверь
В коридоры счастья.
Всё в нашей власти.
Этих дверей, как и звёзд, очень много.
Выбрал одну, значит, выбрал дорогу
К мечте
По звёздной тропе в пустоте.
И я в самом деле
Во всё это верю!"
Мы так и сидели,
А с неба падали двери.
7.08.2009 год
Стрелки
Время сделало мою кожу грубой,
Время заставило потрескаться губы.
Время сгорало, когда выли трубы,
И пряталось в стёклах, как образ Гекубы.
А я был не прост!
Я задавал ему за вопросом вопрос
И по-тихоньку рос...
Беги - не беги, застыл паровоз.
Теперь мы все заложники
Кадра, момента... Богатые и безбожники.
Микрофоны стоят на треножниках
И ждут аплодисментов.
Как джокер в кармане картёжника.
Они и так уже временем занесённые,
Робинзоны, никем не спасённые.
Вокруг сцена пуста, да кулисы тёмны.
Вот и всё. Стоят микрофоны.
Раз уж маятник обездвижен,
Можно подняться выше, свалиться ниже,
Поймать фанеру над вставшим Парижем.
Но это не главное. Худшее - ближе!
Скажи мне, зачем я тебя ненавижу?
Растягиваю до крови губы в улыбке,
Ради ещё одной страшной ошибки!
Вырви мне нервы! Пусти их на нитки!
Только от крови отмой от липкой.
Знаешь ли ты, что слов ради этих,
Я встал не к обеду, а на рассвете.
Спал город, спали трамваи и ветер.
А я вырвал стрелки из круга столетий.
Я завязал их узлом.
Ты знаешь, что было потом.
Время встало столбом
В этом пространстве пустом.
Теперь, ты всё знаешь. Всё-всё!
Ветром нас всех занесёт,
Кожу с каркаса снесёт,
И нас ничего не спасёт.
Кроме стрелок в моих руках.
Я отдаю их тебе - один взмах
И... мы проберёмся сквозь прах
К Вечности в белых шатрах.
Но, думая задним числом,
Я назовусь ослом.
И попрошу об одном:
Не надо их больше узлом...
5.08.2009 год
Время заставило потрескаться губы.
Время сгорало, когда выли трубы,
И пряталось в стёклах, как образ Гекубы.
А я был не прост!
Я задавал ему за вопросом вопрос
И по-тихоньку рос...
Беги - не беги, застыл паровоз.
Теперь мы все заложники
Кадра, момента... Богатые и безбожники.
Микрофоны стоят на треножниках
И ждут аплодисментов.
Как джокер в кармане картёжника.
Они и так уже временем занесённые,
Робинзоны, никем не спасённые.
Вокруг сцена пуста, да кулисы тёмны.
Вот и всё. Стоят микрофоны.
Раз уж маятник обездвижен,
Можно подняться выше, свалиться ниже,
Поймать фанеру над вставшим Парижем.
Но это не главное. Худшее - ближе!
Скажи мне, зачем я тебя ненавижу?
Растягиваю до крови губы в улыбке,
Ради ещё одной страшной ошибки!
Вырви мне нервы! Пусти их на нитки!
Только от крови отмой от липкой.
Знаешь ли ты, что слов ради этих,
Я встал не к обеду, а на рассвете.
Спал город, спали трамваи и ветер.
А я вырвал стрелки из круга столетий.
Я завязал их узлом.
Ты знаешь, что было потом.
Время встало столбом
В этом пространстве пустом.
Теперь, ты всё знаешь. Всё-всё!
Ветром нас всех занесёт,
Кожу с каркаса снесёт,
И нас ничего не спасёт.
Кроме стрелок в моих руках.
Я отдаю их тебе - один взмах
И... мы проберёмся сквозь прах
К Вечности в белых шатрах.
Но, думая задним числом,
Я назовусь ослом.
И попрошу об одном:
Не надо их больше узлом...
5.08.2009 год
Scurra
*
Все поверхности шершавы
от Мадрида до Варшавы.
Власть приятна, словно клей.
Власть - абсент для королей.
*
Мимо проходят процессии важные,
Люди картонные, люди буажные.
Все эти, недурно-купюрно-продажные,
...люди картонные, толпы бумажные...
Впрочем, вокруг всё равно одни стены.
Кроме них - сцены, сцены и сцены.
Первая смена играет на венах,
Ждёт перемен, чтоб сбежать в переменах.
Тоже ведь хочется быть чужаком?
Фигушки! Свой! Потому что знаком.
...толпы картонные, люди бумажные,
В частном, конкретном, нисколько не важные...
Как это правильно, кучей направленной
Будем растоптаны, смяты, задавлены
Этой толпой.
И на покой.
Нас разотрут о шершавые стены
Картонные толпы с звонком с перемены.
Оставив на стенах лишь пятна влажные,
Мы превратимся в фигурки бумажные.
Нас просто расплющат, нисколько не каясь.
Но ты улыбайся. Ведь я улыбаюсь.
5.08.2009 год
Все поверхности шершавы
от Мадрида до Варшавы.
Власть приятна, словно клей.
Власть - абсент для королей.
*
Мимо проходят процессии важные,
Люди картонные, люди буажные.
Все эти, недурно-купюрно-продажные,
...люди картонные, толпы бумажные...
Впрочем, вокруг всё равно одни стены.
Кроме них - сцены, сцены и сцены.
Первая смена играет на венах,
Ждёт перемен, чтоб сбежать в переменах.
Тоже ведь хочется быть чужаком?
Фигушки! Свой! Потому что знаком.
...толпы картонные, люди бумажные,
В частном, конкретном, нисколько не важные...
Как это правильно, кучей направленной
Будем растоптаны, смяты, задавлены
Этой толпой.
И на покой.
Нас разотрут о шершавые стены
Картонные толпы с звонком с перемены.
Оставив на стенах лишь пятна влажные,
Мы превратимся в фигурки бумажные.
Нас просто расплющат, нисколько не каясь.
Но ты улыбайся. Ведь я улыбаюсь.
5.08.2009 год
Бисер
перед свиньями метать надо не бисер,
а ракеты из системы град.
тогда они познают новые выси
и уже не важно, кто виноват.
а всегда виноват один и тот же,
уникум, одинаковый всем.
зазеркаленная, пыльная рожа,
с кучей налипших, бананных эмблем.
вот и кружишься на своём вертолёте,
вокруг, да с соколом
напергонки.
птичку жалко. вы за неё пьёте?
или снова за тех, за других?
я ненавижу вас, господа хорошие.
это коротко, мягко если.
мы все - грубой шерстью собаки заросшие.
кто в одиночку, а кто с кем-то вместе.
если б я только умел рвать волосы,
шерсть по клочкам отрывать бы умел.
я б не кричал, не вопил дурным голосом.
я бы наверное, пел...
3.08.2009
а ракеты из системы град.
тогда они познают новые выси
и уже не важно, кто виноват.
а всегда виноват один и тот же,
уникум, одинаковый всем.
зазеркаленная, пыльная рожа,
с кучей налипших, бананных эмблем.
вот и кружишься на своём вертолёте,
вокруг, да с соколом
напергонки.
птичку жалко. вы за неё пьёте?
или снова за тех, за других?
я ненавижу вас, господа хорошие.
это коротко, мягко если.
мы все - грубой шерстью собаки заросшие.
кто в одиночку, а кто с кем-то вместе.
если б я только умел рвать волосы,
шерсть по клочкам отрывать бы умел.
я б не кричал, не вопил дурным голосом.
я бы наверное, пел...
3.08.2009
Кровь
я не знаю, как реагировать
на кровь на твоих руках.
я не знаю, как медитировать
на последний закат,
на последний взмах ресниц
солнца,
пред которым падают ниц
герои Ницше и японцы.
но на тебе кровь,
на тебе боль.
ведь ты тоже видел,
как девочка на остановке,
вскинула руку жестом "Ja woll!"
сознанье пугает так радостно-ловко.
но на тебе кровь!
и в тебе боль!
ты умер, как тот сероглазый король,
когда последние строчки,
запятые и точки,
пролетели мимо,
как пули.
незримо,
но ты их слышал.
значит, больше не будет выше.
только ниже.
мозгом и сердцем выжжен.
аффтар, пеши исчо!
так же холодно и так горячо!
кривые лица ржут и режут
прямо в глаза.
шуты! а лица всё те же!
те же, что и год назад...
они всегда одни -
гасЯщие огни.
на тебе кровь!
пойди, помойся...
не бойся, не исчезнет солнце,
со своими ресницами-лучами-спицами,
на которое кто только не молится
или не молился...
30.07.2009
на кровь на твоих руках.
я не знаю, как медитировать
на последний закат,
на последний взмах ресниц
солнца,
пред которым падают ниц
герои Ницше и японцы.
но на тебе кровь,
на тебе боль.
ведь ты тоже видел,
как девочка на остановке,
вскинула руку жестом "Ja woll!"
сознанье пугает так радостно-ловко.
но на тебе кровь!
и в тебе боль!
ты умер, как тот сероглазый король,
когда последние строчки,
запятые и точки,
пролетели мимо,
как пули.
незримо,
но ты их слышал.
значит, больше не будет выше.
только ниже.
мозгом и сердцем выжжен.
аффтар, пеши исчо!
так же холодно и так горячо!
кривые лица ржут и режут
прямо в глаза.
шуты! а лица всё те же!
те же, что и год назад...
они всегда одни -
гасЯщие огни.
на тебе кровь!
пойди, помойся...
не бойся, не исчезнет солнце,
со своими ресницами-лучами-спицами,
на которое кто только не молится
или не молился...
30.07.2009
гмо
если я есть то,
что я ем,
то я - ходячее гмо!
но это ничего!
скажу так:
я ем то,
что я ем.
а потом оно,
ест меня изнутри,
переводя из людей в упыри.
29.07.2009
что я ем,
то я - ходячее гмо!
но это ничего!
скажу так:
я ем то,
что я ем.
а потом оно,
ест меня изнутри,
переводя из людей в упыри.
29.07.2009
Изучай
изучай меня, когда я дышу,
когда щурюсь я, посмотрев на свет.
и прощай меня, если не пишу,
если плохо мне в дыме сигарет.
утешай меня, если я молчу,
помни, что всегда я молчу в беде.
изучай меня, по руке, плечу,
поданым тебе, отданным тебе.
извращай меня, искажай стеклом,
скользким от дождей, рыхлым, как земля.
навещай меня, всем ветрам назло,
уплывающим вдаль на кораблях.
изучай меня, по колёсам дней,
по ручьям ночей, по шальным утрам.
приручай меня, делая живей,
верить заставляй, как у входа в храм.
изучай меня в поле, в городах,
раз открыта дверь, не молчи входя!
изучай меня, и поймёшь тогда -
я всю эту жизнь изучал тебя.
29.07.2009
когда щурюсь я, посмотрев на свет.
и прощай меня, если не пишу,
если плохо мне в дыме сигарет.
утешай меня, если я молчу,
помни, что всегда я молчу в беде.
изучай меня, по руке, плечу,
поданым тебе, отданным тебе.
извращай меня, искажай стеклом,
скользким от дождей, рыхлым, как земля.
навещай меня, всем ветрам назло,
уплывающим вдаль на кораблях.
изучай меня, по колёсам дней,
по ручьям ночей, по шальным утрам.
приручай меня, делая живей,
верить заставляй, как у входа в храм.
изучай меня в поле, в городах,
раз открыта дверь, не молчи входя!
изучай меня, и поймёшь тогда -
я всю эту жизнь изучал тебя.
29.07.2009
Рот пошире
Давай весь день говорить всем правду.
Чистую такую, настоящую правду
о них обо всех,
о том, что некоторые - святые,
а некоторые - гады.
Причём, очень часто, не так, как надо,
а наоборот.
Давай! Откроем пошире рот
И обольём всех этой свежей правдой.
А потом, придя домой примерно в полночь,
Подойдём к зеркалу и скажем:
Какая же ты, братец, сволочь!
18.07.2009
Чистую такую, настоящую правду
о них обо всех,
о том, что некоторые - святые,
а некоторые - гады.
Причём, очень часто, не так, как надо,
а наоборот.
Давай! Откроем пошире рот
И обольём всех этой свежей правдой.
А потом, придя домой примерно в полночь,
Подойдём к зеркалу и скажем:
Какая же ты, братец, сволочь!
18.07.2009
Блок
Нос к носу с закатом.
Итоги дня,
Которого уже не отнять.
Очередная рутиная дата.
И что осело в моей голове
волнует совсем немного.
Моим волосам, как обычной траве,
Не важно качество слога.
А я бы упал прям сейчас на пОл
И спал, до утра, не вставая.
Солнца - таблетки галА-перидол
Меня ко сну призывает.
А мог бы и не призвать!
Это не важно. Иль важно, но совсем не много.
Сегодня я встретил Блока в блогах,
Но так и не знаю, как его звать.
20.05.2009
Итоги дня,
Которого уже не отнять.
Очередная рутиная дата.
И что осело в моей голове
волнует совсем немного.
Моим волосам, как обычной траве,
Не важно качество слога.
А я бы упал прям сейчас на пОл
И спал, до утра, не вставая.
Солнца - таблетки галА-перидол
Меня ко сну призывает.
А мог бы и не призвать!
Это не важно. Иль важно, но совсем не много.
Сегодня я встретил Блока в блогах,
Но так и не знаю, как его звать.
20.05.2009
Люблю
зудит что-то и требует:
выкрутить провода твоего домашнего телефона,
перекусить кабель сети, чтобы не видеть тебя в аське.
дверь твою заварить сваркой,
чтобы не видеть тебя.
взорвать трамвай, на котором ты поедешь по своим делам,
желательно, вместе с тобой.
перегрызть рельсы зубами, если не сработает взрыватель.
вломиться туда, где ты будешь по своим делам
и накачать туда какого-нибудь ядовитого газа.
ломать все твои планы на самом корню.
встречать тебя надменным взглядом,
хуже, чем короли смотрели на своих самых низших подчинённых.
хаить тебя последними словами!
гноить, как только может человеческая сущность человеческую сущность.
довести тебя до самой дикой истерики, заставить реветь и выть на луну!
а после, подойти и сказать: я люблю тебя. именно тебя.
выкрутить провода твоего домашнего телефона,
перекусить кабель сети, чтобы не видеть тебя в аське.
дверь твою заварить сваркой,
чтобы не видеть тебя.
взорвать трамвай, на котором ты поедешь по своим делам,
желательно, вместе с тобой.
перегрызть рельсы зубами, если не сработает взрыватель.
вломиться туда, где ты будешь по своим делам
и накачать туда какого-нибудь ядовитого газа.
ломать все твои планы на самом корню.
встречать тебя надменным взглядом,
хуже, чем короли смотрели на своих самых низших подчинённых.
хаить тебя последними словами!
гноить, как только может человеческая сущность человеческую сущность.
довести тебя до самой дикой истерики, заставить реветь и выть на луну!
а после, подойти и сказать: я люблю тебя. именно тебя.
Убить день
приставить дуло к жаркому виску
не каждому дано.
так мило -
бежать по тёмно-мокрому песку
и требовать кусочек мыла,
за пол мира.
но день не смыть.
и полно ныть, в огонь
бросая прошлое и будущее разом.
конь бел, конь чёрен, вот и рыжий конь
мешаются в огне, смущают разум.
такое чувство - стены всё окрест,
и справа, слева, сверху, снизу стены!
не видно ни исподни, ни Небес...
и тихо, слышу - кровь бежит по венам.
и холодно. хотя горит костёр.
одно лишь радует, что время не затихло.
крюк времени, отточен и остёр,
ушёл под рёбра и мотает в вихре
воспоминаний, ожиданий, мечт.
трещат, как вешалки плохие, кости.
тугой качан слетает с плеч
и падает на стол, где ждали гости.
всё это мрачно, мрачно, не смешно!
уймись судья, попорченный сомненьем!
день прожит и отмыть не суждено,
что было, что прошло, что стало тенью...
но обгорев, обжёгшись, прах спадёт.
и день былой спадёт, как сходит кожа.
вынь крюк и прекрати уже полёт,
метаться так никто теперь не сможет...
дымится дуло. исчезает тень.
скажи без лжи, не хищно, не притворно:
"Сегодня, я убил обычный день.
Убил, но очень, очень плодотворно!"
не каждому дано.
так мило -
бежать по тёмно-мокрому песку
и требовать кусочек мыла,
за пол мира.
но день не смыть.
и полно ныть, в огонь
бросая прошлое и будущее разом.
конь бел, конь чёрен, вот и рыжий конь
мешаются в огне, смущают разум.
такое чувство - стены всё окрест,
и справа, слева, сверху, снизу стены!
не видно ни исподни, ни Небес...
и тихо, слышу - кровь бежит по венам.
и холодно. хотя горит костёр.
одно лишь радует, что время не затихло.
крюк времени, отточен и остёр,
ушёл под рёбра и мотает в вихре
воспоминаний, ожиданий, мечт.
трещат, как вешалки плохие, кости.
тугой качан слетает с плеч
и падает на стол, где ждали гости.
всё это мрачно, мрачно, не смешно!
уймись судья, попорченный сомненьем!
день прожит и отмыть не суждено,
что было, что прошло, что стало тенью...
но обгорев, обжёгшись, прах спадёт.
и день былой спадёт, как сходит кожа.
вынь крюк и прекрати уже полёт,
метаться так никто теперь не сможет...
дымится дуло. исчезает тень.
скажи без лжи, не хищно, не притворно:
"Сегодня, я убил обычный день.
Убил, но очень, очень плодотворно!"
четверг, 16 июля 2009 г.
Тонем
это было затопление.
путь прямо ко дну.
недоверие ко сну,
дайте, неба коснусь,
и можно в безвременье...
когда корма уйдёт под воду,
я буду стоять на носу,
буду тащить на себя грозу,
уцеплюсь за неё и кого-то ещё спасу,
зависнем над морем в непогоду.
а когда и нос исчезнет,
мы уже будем не здесь,
нас якобы нет, но мы есть.
пусть голуби разнесут эту весть,
чтоб она была чУдней и как можно железней.
а ты, скрипач, стоящий рядом в воде,
играй,
продолжай,
не умолкай.
мы выживем тут, и не сгинем наверно нигде.
для кого-то тонет титаник,
для кого-то рыбацкая лодка,
для кого-то вода ядовита, как водка.
кому-то прощальная, кому-то первая нотка.
прошу, играй. не надо трагедий, истерик и паник...
путь прямо ко дну.
недоверие ко сну,
дайте, неба коснусь,
и можно в безвременье...
когда корма уйдёт под воду,
я буду стоять на носу,
буду тащить на себя грозу,
уцеплюсь за неё и кого-то ещё спасу,
зависнем над морем в непогоду.
а когда и нос исчезнет,
мы уже будем не здесь,
нас якобы нет, но мы есть.
пусть голуби разнесут эту весть,
чтоб она была чУдней и как можно железней.
а ты, скрипач, стоящий рядом в воде,
играй,
продолжай,
не умолкай.
мы выживем тут, и не сгинем наверно нигде.
для кого-то тонет титаник,
для кого-то рыбацкая лодка,
для кого-то вода ядовита, как водка.
кому-то прощальная, кому-то первая нотка.
прошу, играй. не надо трагедий, истерик и паник...
среда, 15 июля 2009 г.
Монета
монета вертелась над ладонью -
орёл, решка, орёл, решка.
миг ожидания, близкий к агонии.
ребро. перебросим. ни к чему спешка.
а после, решивший судьбу кружочек,
ляжет в карман.
где-то на уровне почек.
и останется там,
в темноте ожидания,
неизведанном мраке.
самом пугающем из прочих кошмаров,
неприкрытым от новых ударов
судьбы... на плахе.
без воспоминания.
а ведь там, на гранях медных,
сидят себе гордо, довольно надменно,
представители фортуновой филантропии,
два вида одной и той же утопии:
первый - с тобой,
вторая - без.
в первой - покой,
во второй - бес.
и этот, решивший судьбу кружочек,
когда-то вынут из кошелька.
чтобы проверить нервный комочек
на стойкость. крепка ли кишка?
крепка ли пред смутой
какого-то знания,
того, что наступит в назначенный миг?
среди непонятных вращений-интриг?
меж двух утопий в одном мироздании,
распределённых валютой.
а после, когда монетка грохнется оземь,
когда якобы станет видень ответ,
кружочком расплывшийся в странной позе,
дарующей "да" и дарующей "нет",
некто возьмёт её в руки циника,
не доверяющего вымыслам,
и кинет, с видом, что бросил не меньше полтиника,
тем, кто просил милостыню...
"на тебе, детка,
монетку"
орёл, решка, орёл, решка.
миг ожидания, близкий к агонии.
ребро. перебросим. ни к чему спешка.
а после, решивший судьбу кружочек,
ляжет в карман.
где-то на уровне почек.
и останется там,
в темноте ожидания,
неизведанном мраке.
самом пугающем из прочих кошмаров,
неприкрытым от новых ударов
судьбы... на плахе.
без воспоминания.
а ведь там, на гранях медных,
сидят себе гордо, довольно надменно,
представители фортуновой филантропии,
два вида одной и той же утопии:
первый - с тобой,
вторая - без.
в первой - покой,
во второй - бес.
и этот, решивший судьбу кружочек,
когда-то вынут из кошелька.
чтобы проверить нервный комочек
на стойкость. крепка ли кишка?
крепка ли пред смутой
какого-то знания,
того, что наступит в назначенный миг?
среди непонятных вращений-интриг?
меж двух утопий в одном мироздании,
распределённых валютой.
а после, когда монетка грохнется оземь,
когда якобы станет видень ответ,
кружочком расплывшийся в странной позе,
дарующей "да" и дарующей "нет",
некто возьмёт её в руки циника,
не доверяющего вымыслам,
и кинет, с видом, что бросил не меньше полтиника,
тем, кто просил милостыню...
"на тебе, детка,
монетку"
Потоковое видео
потоковое видео - это нечто,
конвейер, рождающий сны, диктующий мЕчты.
трафик воды почти неограничен,
можно самому пользоваться, раздавать нищим.
можно тонуть, сколько хочешь долго.
и всё - твоё. ничего взаймы. никакого долга.
снимки из жизни, о том, о сём.
кадры за кадром -
бесконечная эскадра.
вон там я схватил подагру
под Агрой.
а кадрам
как и прежде, разрешают всё.
одного чёрно-белая фотка,
другого - цветное.
а этот вообще анимированный.
кружится лодка,
в кольце паранойи.
интересно, а здесь тоже поля заминировваны?
мы рокировались, да!
но это же не значит,
что мы теперь рокеры!
вот тут мы - друзья,
тут - враги, не иначе.
о! а это я за столом для покера.
этот - моя личность,
этот - часть моей мысли,
а эта - жизни.
эти - сокрыты за самокритичность,
а те - где-то в потоке давно зависли,
вон те, как и я, слишком капризны.
смятые снимки,
пинки и ужимки,
тянут картинки,
как на резинке
по хрупкой судьбе
к себе.
то ли карта, а то ли пешка,
то ли орёл, то ли снова решка.
то ли я,
то ли линия, то ли линейка
в кармане Линнея,
то ли короче, то ли длиннее.
и вообще, я схватил подагру, под Агрой,
когда ловил под уздцы кентавра,
конвейер, рождающий сны, диктующий мЕчты.
трафик воды почти неограничен,
можно самому пользоваться, раздавать нищим.
можно тонуть, сколько хочешь долго.
и всё - твоё. ничего взаймы. никакого долга.
снимки из жизни, о том, о сём.
кадры за кадром -
бесконечная эскадра.
вон там я схватил подагру
под Агрой.
а кадрам
как и прежде, разрешают всё.
одного чёрно-белая фотка,
другого - цветное.
а этот вообще анимированный.
кружится лодка,
в кольце паранойи.
интересно, а здесь тоже поля заминировваны?
мы рокировались, да!
но это же не значит,
что мы теперь рокеры!
вот тут мы - друзья,
тут - враги, не иначе.
о! а это я за столом для покера.
этот - моя личность,
этот - часть моей мысли,
а эта - жизни.
эти - сокрыты за самокритичность,
а те - где-то в потоке давно зависли,
вон те, как и я, слишком капризны.
смятые снимки,
пинки и ужимки,
тянут картинки,
как на резинке
по хрупкой судьбе
к себе.
то ли карта, а то ли пешка,
то ли орёл, то ли снова решка.
то ли я,
то ли линия, то ли линейка
в кармане Линнея,
то ли короче, то ли длиннее.
и вообще, я схватил подагру, под Агрой,
когда ловил под уздцы кентавра,
Бензин
на очередной бензоколнке
стою и вдыхаю аромат бензина.
что оборвАлось около серидины...
на самом важном этапе гонки.
туда-сюда облака по трассе
неба.
гончие, прочие.
разного рода разнорабочие -
окружающие, в большей массе.
сколько историй сгнило в корзинах,
неизданных... сданых в утиль.
сколько зелёных миль,
сколько оттенков аромата бензина.
всё бы отдать это ради слова,
нарочно воткнутого между глаз,
вынюхать весь этот парный газ,
и стать истуканом. что тут такого?
отдать бы на время жизни своё умение,
той, что умеет сочинять стихи,
той, что умеет прощать грехи.
той, в чьих глазах твоё отражение...
на очередной бензоколнке
выпадут лёгкие, раскроется рот.
выступит парно-бензиновый пот.
вздует давлением перепонки.
и дирижаблями облака
рушиться будут в окрестности тела.
после, воронки присыпят мелом.
каркасы вынесут на руках.
или не так. и всё будет дольше,
снова вдыхать очередной бензин,
снова видеть трубы машин
и облака на синеющей роще.
и снова отдать бы своё стремление,
часть тела тонкогого и обрамление,
той, что умеет сочинять грехи,
той, что умеет прощать стихи...
стою и вдыхаю аромат бензина.
что оборвАлось около серидины...
на самом важном этапе гонки.
туда-сюда облака по трассе
неба.
гончие, прочие.
разного рода разнорабочие -
окружающие, в большей массе.
сколько историй сгнило в корзинах,
неизданных... сданых в утиль.
сколько зелёных миль,
сколько оттенков аромата бензина.
всё бы отдать это ради слова,
нарочно воткнутого между глаз,
вынюхать весь этот парный газ,
и стать истуканом. что тут такого?
отдать бы на время жизни своё умение,
той, что умеет сочинять стихи,
той, что умеет прощать грехи.
той, в чьих глазах твоё отражение...
на очередной бензоколнке
выпадут лёгкие, раскроется рот.
выступит парно-бензиновый пот.
вздует давлением перепонки.
и дирижаблями облака
рушиться будут в окрестности тела.
после, воронки присыпят мелом.
каркасы вынесут на руках.
или не так. и всё будет дольше,
снова вдыхать очередной бензин,
снова видеть трубы машин
и облака на синеющей роще.
и снова отдать бы своё стремление,
часть тела тонкогого и обрамление,
той, что умеет сочинять грехи,
той, что умеет прощать стихи...
Колыбель
что ты назвал колыбелью?
прогнившее судно или ведро в дырках?
что ты забыл под дверью?
ключи от прошлого? или кусок затылка?
что ты вообще знаешь,
видевший меня без одежды?
без мяса и костей...
назвавшего себя невеждой...
ведь я искал только грани, смекаешь?
а нашёл гранитные плиты разных мастей.
и потом долго думал, а был ли клоун?
а был ли сказочник?
в то время, как кто-то лечил словом,
я выключал ночник...
и включал ночник.
я мерцал. рассыпался на атомы,
снова слетался в тело одно.
рушился под дождевыми автоматами
и обливался сном...
а грязь с головы почему-то валилась на землю...
стреляй же! открыты обе мишени -
глаза, роговицы, зрачки... сквозь них - в келью.
и по старообрядчески - в самосожжение...
напрасное одолжение...
без продолжения...
прогнившее судно или ведро в дырках?
что ты забыл под дверью?
ключи от прошлого? или кусок затылка?
что ты вообще знаешь,
видевший меня без одежды?
без мяса и костей...
назвавшего себя невеждой...
ведь я искал только грани, смекаешь?
а нашёл гранитные плиты разных мастей.
и потом долго думал, а был ли клоун?
а был ли сказочник?
в то время, как кто-то лечил словом,
я выключал ночник...
и включал ночник.
я мерцал. рассыпался на атомы,
снова слетался в тело одно.
рушился под дождевыми автоматами
и обливался сном...
а грязь с головы почему-то валилась на землю...
стреляй же! открыты обе мишени -
глаза, роговицы, зрачки... сквозь них - в келью.
и по старообрядчески - в самосожжение...
напрасное одолжение...
без продолжения...
Космос мой
космос мой, я не успею
запечатлеть тебя. даже если стану спутником,
даже если буду путником,
кочующим меж плеяд.
космос мой, я не верю в чудо,
я не помню сказки, и звёзды роняю с погон
Вечности...
меня всё чаще забирает сон.
я всё глубже в нём, всё дальше от человечности.
космос мой! почему комета
не убьёт меня хотя бы раз...
космос мой... в галактике лето,
а я в зиме анабиоза,
заложник наркоза и передоза
на час.
космос мой... я вижу, ты видишь,
мы оба видим, дорогу домой.
и если ты календарь пересилишь,
отправь всех нас в спячку не летом,
а лунной зимой...
запечатлеть тебя. даже если стану спутником,
даже если буду путником,
кочующим меж плеяд.
космос мой, я не верю в чудо,
я не помню сказки, и звёзды роняю с погон
Вечности...
меня всё чаще забирает сон.
я всё глубже в нём, всё дальше от человечности.
космос мой! почему комета
не убьёт меня хотя бы раз...
космос мой... в галактике лето,
а я в зиме анабиоза,
заложник наркоза и передоза
на час.
космос мой... я вижу, ты видишь,
мы оба видим, дорогу домой.
и если ты календарь пересилишь,
отправь всех нас в спячку не летом,
а лунной зимой...
Взломщик
Перламутровым снегом укрылся закат,
Безбилетных дорог покровитель.
Солнца летнего жаркий, усталый снаряд
Опустился, как шарик на нити.
Послевкусье дождя, воздух, полный ион,
Черновые потоки асфальта.
Всё смешалось. Так странен взаимный поклон
Фармазонов и рыцарей Мальты.
Голубая стезя, окаймившая миг,
Нарисована сном акварели.
Средь ночных фонарей я включаю ночник.
Без ключа открываются двери.
Безбилетных дорог покровитель.
Солнца летнего жаркий, усталый снаряд
Опустился, как шарик на нити.
Послевкусье дождя, воздух, полный ион,
Черновые потоки асфальта.
Всё смешалось. Так странен взаимный поклон
Фармазонов и рыцарей Мальты.
Голубая стезя, окаймившая миг,
Нарисована сном акварели.
Средь ночных фонарей я включаю ночник.
Без ключа открываются двери.
Звали
Меня звали по-разному -
дураком, собакой, клоуном,
иногда, хамом, иногда, по имени.
Но никогда на Вы.
Я трещал на сковородке солнца,
сам себе до последнего синфазный,
до последнего времени,
до последней главы.
я был эпилогом...
дураком, собакой, клоуном,
иногда, хамом, иногда, по имени.
Но никогда на Вы.
Я трещал на сковородке солнца,
сам себе до последнего синфазный,
до последнего времени,
до последней главы.
я был эпилогом...
Скалолазы
Видишь, как смешно получается -
скалолазы гибнут парами, в связке...
Их бы могло спасти, если бы кто-то из них
был крылатым...
Да и спасёт ли двоих,
если один из них - псих,
сбежавший вчера из шестой палаты?
А если он ещё и в смирительной рубашке?
То есть, руки связаны?
Быть может разное,
всякое...
Всякое разное.
А справки о душевном здоровьи - пустые бумажки.
Вот если бы те, кому даны крылья,
могли иногда выходить на задание парами.
Ведущий и ведомый. Вот это была бы сила!
Связка с двумя Икарами!
Не надо всё же отчаиваться.
Бывает, сбываются сказки.
скалолазы гибнут парами, в связке...
Их бы могло спасти, если бы кто-то из них
был крылатым...
Да и спасёт ли двоих,
если один из них - псих,
сбежавший вчера из шестой палаты?
А если он ещё и в смирительной рубашке?
То есть, руки связаны?
Быть может разное,
всякое...
Всякое разное.
А справки о душевном здоровьи - пустые бумажки.
Вот если бы те, кому даны крылья,
могли иногда выходить на задание парами.
Ведущий и ведомый. Вот это была бы сила!
Связка с двумя Икарами!
Не надо всё же отчаиваться.
Бывает, сбываются сказки.
Полночный гений
В час ночных запутанных видений
очень хочется, чтоб ожили мечты.
Здравствуй, это я, твой гений.
Я пришёл из звёздной темноты.
Я дарю тебе стремленье к строчкам,
к нереально-жизненным стихам.
Пусть взбухают вдохновенья почки,
прорывая душу тут и там.
Ты узнаешь, ничего не страшно
для того, кто пишет по ночам.
Если манит ночью лист бумажный,
тёмной ночи белая печать.
Так не бойся! Взял перо и строчишь!
Пишешь строчки, выводя слова.
Я - твой гений, сонный гений ночи,
строчек опадающих листва.
Знай же, в час полночных вдохновений,
в миг рожденья пафосной мечты,
я приду, я твой полночный гений!
Предо мной не встанут на колени,
предо мной садятся на корты!
очень хочется, чтоб ожили мечты.
Здравствуй, это я, твой гений.
Я пришёл из звёздной темноты.
Я дарю тебе стремленье к строчкам,
к нереально-жизненным стихам.
Пусть взбухают вдохновенья почки,
прорывая душу тут и там.
Ты узнаешь, ничего не страшно
для того, кто пишет по ночам.
Если манит ночью лист бумажный,
тёмной ночи белая печать.
Так не бойся! Взял перо и строчишь!
Пишешь строчки, выводя слова.
Я - твой гений, сонный гений ночи,
строчек опадающих листва.
Знай же, в час полночных вдохновений,
в миг рожденья пафосной мечты,
я приду, я твой полночный гений!
Предо мной не встанут на колени,
предо мной садятся на корты!
Венок
я пропах костром,
ты пропахла костром.
те, кто с нами, пропахли им видимо так же.
это общая карма,
и я не знаю, что будет потом.
я смотрю в отражение в озере -
там мой враже.
и трава холодна, ощетинившись против стопы,
как алмаз пробегает по коже, проходит сквозь кость...
я непрошенный гость на тропинках подлунной тропы,
и, наверно, в ладонях твоих я непрошенный гость.
выводи, задыхаясь, рассвет, растворяясь в дожде.
но, прошу, не бросай никогда, замечтавшись с дождём.
мы, конечно же, будем вдвоём или, может, не будем вдвоём.
ты же знаешь, как ночь холодна и как холоден день.
и когда я пойду по входящей сквозь тело траве,
ты пройдёшь, собирая на голову свежий венок.
если зелень способна вобрать боль изрезанных ног,
то, возможно, я буду венком на твоей голове.
на твоей голове...
ты пропахла костром.
те, кто с нами, пропахли им видимо так же.
это общая карма,
и я не знаю, что будет потом.
я смотрю в отражение в озере -
там мой враже.
и трава холодна, ощетинившись против стопы,
как алмаз пробегает по коже, проходит сквозь кость...
я непрошенный гость на тропинках подлунной тропы,
и, наверно, в ладонях твоих я непрошенный гость.
выводи, задыхаясь, рассвет, растворяясь в дожде.
но, прошу, не бросай никогда, замечтавшись с дождём.
мы, конечно же, будем вдвоём или, может, не будем вдвоём.
ты же знаешь, как ночь холодна и как холоден день.
и когда я пойду по входящей сквозь тело траве,
ты пройдёшь, собирая на голову свежий венок.
если зелень способна вобрать боль изрезанных ног,
то, возможно, я буду венком на твоей голове.
на твоей голове...
***
Ты наверное спишь сейчас.
Ты не знаешь, что дождь возвратился.
Что я зубы почистил, помылся,
И что времени пятый час.
Это утро не будет моим.
Я сегодня пишу безотрывно…
Это пафос, а пафос - противно.
Всю строфу убивающий в дым.
А ты спишь, не заботясь ни в чём.
Тихо дышишь с ноутбуком в обнимку,
Под надзором икон, фотоснимков,
В час ночной оживляющих дом.
Ты не знаешь, что дождь возвратился.
Что я зубы почистил, помылся,
И что времени пятый час.
Это утро не будет моим.
Я сегодня пишу безотрывно…
Это пафос, а пафос - противно.
Всю строфу убивающий в дым.
А ты спишь, не заботясь ни в чём.
Тихо дышишь с ноутбуком в обнимку,
Под надзором икон, фотоснимков,
В час ночной оживляющих дом.
Жук-скарабей
Накатило, сдавило и смяло.
Задушило и вновь оживило.
Так наверное солнце сияло
Над полоской великого нила…
Так ли было? И будет ли так же,
В час песочных часов остановки
На как будто египетском пляже
Под как будто бы пёстрой циновкой?
Говорят, что жуки-скарабеи
Не умеют летать как птицы,
Но зато эти твари умеют
Грызть людей, выедая глазницы.
Но сегодня, на этом свете,
Видя образ, который так ясен,
Я готов закричать: я бессмертен!
Пусть конечно, как нил, не прекрасен.
Я сегодня жука-скарабея
Насадил на крючок, бросил в реку.
Плавать тоже совсем не умеет
Жук, способный загрызть человека.
Задушило и вновь оживило.
Так наверное солнце сияло
Над полоской великого нила…
Так ли было? И будет ли так же,
В час песочных часов остановки
На как будто египетском пляже
Под как будто бы пёстрой циновкой?
Говорят, что жуки-скарабеи
Не умеют летать как птицы,
Но зато эти твари умеют
Грызть людей, выедая глазницы.
Но сегодня, на этом свете,
Видя образ, который так ясен,
Я готов закричать: я бессмертен!
Пусть конечно, как нил, не прекрасен.
Я сегодня жука-скарабея
Насадил на крючок, бросил в реку.
Плавать тоже совсем не умеет
Жук, способный загрызть человека.
Окто
в поваренной книге вампира
должно быть не так уж мало
кровавых рецептов всяких
и прочих прикольных вещей.
а мне хватать перестало
иронии - радостной бяки,
в которой я скрылся от мира,
теперь нет её вообще...
наверное, у людоеда
есть множество разных рецептов,
как жарить мозги в мундире
и делать из глаз шашлык.
а я дожевал конфетку,
растаявшую в Каире,
забытую в строчках бреда,
и снова стал горд и дик.
возможно, что у поэта,
есть тучи забытых рифм,
покрытых слоями пыли,
залитых ручьём чернил.
а я вот теряю ритм.
я сам, как шашлык в мундире.
я сам прибиваю вето
к стихам, что уже сочинил.
но, знаешь, вся эта нечисть
меня не тревожит нисколько.
плевать я хотел на нечисть,
когда со мной рядом ты.
должно быть не так уж мало
кровавых рецептов всяких
и прочих прикольных вещей.
а мне хватать перестало
иронии - радостной бяки,
в которой я скрылся от мира,
теперь нет её вообще...
наверное, у людоеда
есть множество разных рецептов,
как жарить мозги в мундире
и делать из глаз шашлык.
а я дожевал конфетку,
растаявшую в Каире,
забытую в строчках бреда,
и снова стал горд и дик.
возможно, что у поэта,
есть тучи забытых рифм,
покрытых слоями пыли,
залитых ручьём чернил.
а я вот теряю ритм.
я сам, как шашлык в мундире.
я сам прибиваю вето
к стихам, что уже сочинил.
но, знаешь, вся эта нечисть
меня не тревожит нисколько.
плевать я хотел на нечисть,
когда со мной рядом ты.
Заяц
карает меня безмятежно
моя же родная рифма,
мои же родные фразы и фразы совсем не мои!
блокнота лист белоснежный
карает меня, но нежно.
карает чуть-чуть небрежно.
карают меня трамваи и даже, чуть-чуть, фонари.
а я всё сижу на асфальте
и думаю, что неважно,
кто именно покарает
сегодня, вчера и потом.
я просто ломаю пальцы,
из тени делая зайца,
и что-то под нос читаю
тебе пересохшим ртом.
какая, должно быть, скука,
не быть ни козлом, ни поэтом,
не быть ни шестёркой, ни боссом,
не быть вообще никем,
ни первым и ни последним,
а просто маячить где-то,
ни ловко давать ответы,
ни твёрдо ставить вопросы.
вот ты, что сидишь? а ну-ка!
иди и ищи перемен!
а я поломаю пальцы,
а я их согну вопросом,
и мучать себя перестану,
плутая в ответах своих.
останется солнечный заяц
сидеть за меня на асфальте,
когда я под солнцем растаю,
когда догорят фонари...
моя же родная рифма,
мои же родные фразы и фразы совсем не мои!
блокнота лист белоснежный
карает меня, но нежно.
карает чуть-чуть небрежно.
карают меня трамваи и даже, чуть-чуть, фонари.
а я всё сижу на асфальте
и думаю, что неважно,
кто именно покарает
сегодня, вчера и потом.
я просто ломаю пальцы,
из тени делая зайца,
и что-то под нос читаю
тебе пересохшим ртом.
какая, должно быть, скука,
не быть ни козлом, ни поэтом,
не быть ни шестёркой, ни боссом,
не быть вообще никем,
ни первым и ни последним,
а просто маячить где-то,
ни ловко давать ответы,
ни твёрдо ставить вопросы.
вот ты, что сидишь? а ну-ка!
иди и ищи перемен!
а я поломаю пальцы,
а я их согну вопросом,
и мучать себя перестану,
плутая в ответах своих.
останется солнечный заяц
сидеть за меня на асфальте,
когда я под солнцем растаю,
когда догорят фонари...
Макондо
Простите, не Вы ли оставили здесь
Святого Иосифа из гипса,
чтобы он постоял, пока не пройдёт дождь?
Не вы? Ну ладно... Знаете, все эти лица
Мельтешат вокруг. Всех не упомнишь...
Что ж...
В шестерёнках часов на полу просторном
Ещё хватит масла на один круг,
На последний шаг, живой и проворный,
А пока - спирали на линиях рук.
В небо смотри - галеоновый остов,
Чёрный от времени и от жары,
ПО ветру, вдоль облаков...
Так просто
Чудо.
А здесь - москиты и комары.
Вы не подскажете, сколько времени?
Который год и который век?
Даже мебели нет. Тут только тени,
И то, лишь тех, кто зашёл на ночлег.
Да так и остался. Чтобы наполнить пустое,
Хотя бы чем-то, хотя бы нулём,
Хотя бы тенью, хотя бы собою,
Хотя бы ночью, хотя бы днём.
Простите, не Вы ли оставили здесь...
Не Вы? Значит кто-то другой.
Цыгане едут? Хорошая весть.
Новые тени весёлой гурьбой...
Кто я? Отчего тут сижу на стуле?
Не знаю. Постойте, спрошу у ветра,
В доме пустом, похожем на улей
С дорогами судеб в сто километров.
А в шестерёнках часов на полу одиноком,
Свободном от тяжести стульев, столов,
Хватит масла на эти строки,
На пару прочтений и таборы слов.
Ляжет на курс галеоновый остов
Облачно-синей воздушной волны.
Тянутся тени к вечеру... Просто
Всё по спиралям - сомненья и сны.
Всё застило пылью,
Сотрите рукой.
Простите, не Вы ли...
Что ж... Значит кто-то другой.
Святого Иосифа из гипса,
чтобы он постоял, пока не пройдёт дождь?
Не вы? Ну ладно... Знаете, все эти лица
Мельтешат вокруг. Всех не упомнишь...
Что ж...
В шестерёнках часов на полу просторном
Ещё хватит масла на один круг,
На последний шаг, живой и проворный,
А пока - спирали на линиях рук.
В небо смотри - галеоновый остов,
Чёрный от времени и от жары,
ПО ветру, вдоль облаков...
Так просто
Чудо.
А здесь - москиты и комары.
Вы не подскажете, сколько времени?
Который год и который век?
Даже мебели нет. Тут только тени,
И то, лишь тех, кто зашёл на ночлег.
Да так и остался. Чтобы наполнить пустое,
Хотя бы чем-то, хотя бы нулём,
Хотя бы тенью, хотя бы собою,
Хотя бы ночью, хотя бы днём.
Простите, не Вы ли оставили здесь...
Не Вы? Значит кто-то другой.
Цыгане едут? Хорошая весть.
Новые тени весёлой гурьбой...
Кто я? Отчего тут сижу на стуле?
Не знаю. Постойте, спрошу у ветра,
В доме пустом, похожем на улей
С дорогами судеб в сто километров.
А в шестерёнках часов на полу одиноком,
Свободном от тяжести стульев, столов,
Хватит масла на эти строки,
На пару прочтений и таборы слов.
Ляжет на курс галеоновый остов
Облачно-синей воздушной волны.
Тянутся тени к вечеру... Просто
Всё по спиралям - сомненья и сны.
Всё застило пылью,
Сотрите рукой.
Простите, не Вы ли...
Что ж... Значит кто-то другой.
Конфета
я сижу и жую конфетку,
с начинкой необычайной.
такая вкусность выпадает редко,
такая редкость - большая тайна!
в конфетке нет ни забытых истин,
ни повседневной извечной правды.
останется бумажный листик -
обёртка от нескольких грамм шоколада.
не знаю, какие ещё секреты
в ней есть. я уже успокоился.
возможно, отведав такие конфеты,
Бессон впадает в бессонницу.
возможно, хотя и немного странно,
что, после неё родимой,
монахи Тибета включат Нирвану,
учуяв музыки дины,
вместо нирваны совсем отстранённой,
какой-то заботливо смятой обёртки
от той же конфеты, коричнево-тёмной,
теперь превращённой в ошмётки.
я знаю, что зубы мои разрывают
великое что-то и тайное.
но, в данный момент, я уверен, что знаю,
конфетка - просто питание.
с начинкой необычайной.
такая вкусность выпадает редко,
такая редкость - большая тайна!
в конфетке нет ни забытых истин,
ни повседневной извечной правды.
останется бумажный листик -
обёртка от нескольких грамм шоколада.
не знаю, какие ещё секреты
в ней есть. я уже успокоился.
возможно, отведав такие конфеты,
Бессон впадает в бессонницу.
возможно, хотя и немного странно,
что, после неё родимой,
монахи Тибета включат Нирвану,
учуяв музыки дины,
вместо нирваны совсем отстранённой,
какой-то заботливо смятой обёртки
от той же конфеты, коричнево-тёмной,
теперь превращённой в ошмётки.
я знаю, что зубы мои разрывают
великое что-то и тайное.
но, в данный момент, я уверен, что знаю,
конфетка - просто питание.
Порча
если б мог я прочитать по пальцам,
по ладоням или по губам,
как мой брат подарит кролика иль зайца
девушке, одетой в сарафан!
или мог бы я ловить зубами
мимолётные созвездья каждый день!
я - упырь с четыремя глазами,
я - разбитой вазы в полдень тень.
я снимаю порчу, порчу снимки,
я цежу сквозь веки злобу дня.
если б мир вдруг стал как на картинке,
то наверно не было б меня.
а сейчас, забитый в лабиринте
произвиленных, запудренных мозгов,
я ищу один заветный винтик,
выкрутил и человек готов.
он готов теперь упрямо ползать,
зная, что рождён был, чтоб летать.
на лице ошибки горькой копоть
и вобще, он весь свинье подстать.
злобный гений. радостно наследство
наслоившихся на помыслы веков.
цель рождает право на соседство
с кем угодно в камерах зрачков.
и когда я распущу ресницы,
раскрошу эмалевую твердь,
я заставлю выйти за границы
вас самих... хотя бы захотеть!
если б мог я прочитать по пальцам,
по ладоням или по губам,
как мой брат подарит кролика иль зайца
девушке, одетой в сарафан...
по ладоням или по губам,
как мой брат подарит кролика иль зайца
девушке, одетой в сарафан!
или мог бы я ловить зубами
мимолётные созвездья каждый день!
я - упырь с четыремя глазами,
я - разбитой вазы в полдень тень.
я снимаю порчу, порчу снимки,
я цежу сквозь веки злобу дня.
если б мир вдруг стал как на картинке,
то наверно не было б меня.
а сейчас, забитый в лабиринте
произвиленных, запудренных мозгов,
я ищу один заветный винтик,
выкрутил и человек готов.
он готов теперь упрямо ползать,
зная, что рождён был, чтоб летать.
на лице ошибки горькой копоть
и вобще, он весь свинье подстать.
злобный гений. радостно наследство
наслоившихся на помыслы веков.
цель рождает право на соседство
с кем угодно в камерах зрачков.
и когда я распущу ресницы,
раскрошу эмалевую твердь,
я заставлю выйти за границы
вас самих... хотя бы захотеть!
если б мог я прочитать по пальцам,
по ладоням или по губам,
как мой брат подарит кролика иль зайца
девушке, одетой в сарафан...
воскресенье, 21 июня 2009 г.
Наркоз
Если хочешь, идём со мной.
Это будет пляска на грани,
Бледно-жёлтый танец с Луной
На простёртой под нею длани.
Если хочешь, спирали мечты
Сквозь тебя пробуравят стигматы.
В вечной качке растут цветы
В шторном ветре шестой палаты.
Мы падём. Или пали давно.
Незабвенно-свята неизбежность!
Шторы падают, застя окно,
В психодельно-живую небрежность.
Океаном ладонь под Луной
Замыкается в форму мензурки,
Забирая навеки с собой
Две вживлённые в танец фигурки.
Если хочешь, не пробуй хотеть!
Шансы есть даже в тлене психоза.
Камень, ножницы, пряник и плеть...
Слушай, я отхожу от наркоза.
Это будет пляска на грани,
Бледно-жёлтый танец с Луной
На простёртой под нею длани.
Если хочешь, спирали мечты
Сквозь тебя пробуравят стигматы.
В вечной качке растут цветы
В шторном ветре шестой палаты.
Мы падём. Или пали давно.
Незабвенно-свята неизбежность!
Шторы падают, застя окно,
В психодельно-живую небрежность.
Океаном ладонь под Луной
Замыкается в форму мензурки,
Забирая навеки с собой
Две вживлённые в танец фигурки.
Если хочешь, не пробуй хотеть!
Шансы есть даже в тлене психоза.
Камень, ножницы, пряник и плеть...
Слушай, я отхожу от наркоза.
Шестисловие
Открывается занавес.
Да будет лето!
Да будет игра! Да будет бой!
Я всё ещё мню себя лучшим поэтом,
Я всё ещё жив этой глупой игрой!
История врёт про таких,
про великих!
Из них каждый первый всего лишь, как я.
Целующий солнце развязно и дико!
Танцующий танго зеркал бытия!
Хотя, что я вру! Пусть зеркало то же
Меня обличит и покажет мой лик.
Такой же как все,
Павлик с глупою рожей...
Ну может, конечно, немножечко дик.
Да будет лето!
Да будет игра! Да будет бой!
Я всё ещё мню себя лучшим поэтом,
Я всё ещё жив этой глупой игрой!
История врёт про таких,
про великих!
Из них каждый первый всего лишь, как я.
Целующий солнце развязно и дико!
Танцующий танго зеркал бытия!
Хотя, что я вру! Пусть зеркало то же
Меня обличит и покажет мой лик.
Такой же как все,
Павлик с глупою рожей...
Ну может, конечно, немножечко дик.
Поллард
1.
веранда.
берег.
тишина.
в закат уходит время.
два кресла.
новая луна.
и бремя,
бремя,
бремя...
как
Брема Стокера
сюжет.
но хуже...
здесь ВСЕ люди!
да будет слово "да" и "нет"...
да будет...
будет...
будет...
две кружки... чаю!
тишина.
весь разговор
просчитан.
два кресла.
новая луна.
закат недо-
испитый.
2.
и спал бы ты в своей тюрьме,
живой наверно, но немой.
забытый тенью на стене,
а, значит, сам собой.
как каверзно играть в стихи,
подставив алгоритм
на место перьев и руки,
на место грубых рифм.
3.
ложится ночь,
ложится нож
на прошлое
чуть-чуть.
где правда?
где закат?
где ложь?
едва ли
разберёшь...
шипит по кружкам разговор,
и груз спадает с плеч...
вот это вор...
а там - не вор...
заката щит
и меч.
да будет слово "да"
и "нет"...
4.
двухбитный мир, запал в тебя,
всё честно: "да" и "нет".
не упирайся, погребя
в себе же свой рассвет...
заточен в заточеньи ум,
осталось спать да спать.
был вечер, ультра-белый шум
заставил лечь в кровать.
5.
и были мысли...
был закат.
молчали.
но душа
смотря на солнечный карат
не знала и гроша.
и не ломалась
каждый раз,
когда попарный сон,
ломал на фазы
сотни фраз,
забитых в слабый стон...
два кресла
с видом
на луну
и [в кружках]
океан.
два чая близятся ко дну,
сюжет забит,
заклАн.
6.
ты вырвешь мозг любой шпане,
что скажет - ты дурак.
держи себя в руках, в уме
держи свой груз... хоть КАК!
решёток тюрьм, квадратов дней
закончены поля...
зри в пятый корень из корней
обычного нуля.
7.
луна
ушла.
окончен
чай.
рассказ
увы
допит.
и места не было речам.
лишь строчки из двух бит...
веранда.
берег.
тишина.
в закат уходит время.
два кресла.
новая луна.
и бремя,
бремя,
бремя...
как
Брема Стокера
сюжет.
но хуже...
здесь ВСЕ люди!
да будет слово "да" и "нет"...
да будет...
будет...
будет...
две кружки... чаю!
тишина.
весь разговор
просчитан.
два кресла.
новая луна.
закат недо-
испитый.
2.
и спал бы ты в своей тюрьме,
живой наверно, но немой.
забытый тенью на стене,
а, значит, сам собой.
как каверзно играть в стихи,
подставив алгоритм
на место перьев и руки,
на место грубых рифм.
3.
ложится ночь,
ложится нож
на прошлое
чуть-чуть.
где правда?
где закат?
где ложь?
едва ли
разберёшь...
шипит по кружкам разговор,
и груз спадает с плеч...
вот это вор...
а там - не вор...
заката щит
и меч.
да будет слово "да"
и "нет"...
4.
двухбитный мир, запал в тебя,
всё честно: "да" и "нет".
не упирайся, погребя
в себе же свой рассвет...
заточен в заточеньи ум,
осталось спать да спать.
был вечер, ультра-белый шум
заставил лечь в кровать.
5.
и были мысли...
был закат.
молчали.
но душа
смотря на солнечный карат
не знала и гроша.
и не ломалась
каждый раз,
когда попарный сон,
ломал на фазы
сотни фраз,
забитых в слабый стон...
два кресла
с видом
на луну
и [в кружках]
океан.
два чая близятся ко дну,
сюжет забит,
заклАн.
6.
ты вырвешь мозг любой шпане,
что скажет - ты дурак.
держи себя в руках, в уме
держи свой груз... хоть КАК!
решёток тюрьм, квадратов дней
закончены поля...
зри в пятый корень из корней
обычного нуля.
7.
луна
ушла.
окончен
чай.
рассказ
увы
допит.
и места не было речам.
лишь строчки из двух бит...
Бизон
рождаясь каждый день из недоверья,
я верю в верность каждого проступка.
я чищу шлифовальной лентой перья
и мучаюсь от прояснения рассудка.
рассады улиц мне напоминают
рыбачью сеть, забытую под дверью.
в неё ныряю и опять не верю,
что я кому-то слепо доверяю.
в припадке праведных, карающих истерик,
сменяю гнев на приводнУю глупость.
закрыв подряд пятьсот - шестьсот Америк,
я жду, чтобы Земля не кувыркнулась.
теряю ритм, темп и даже больше!
теряю тернии, да что там! сами звёзды!
и ласково, укутавшись в притворство,
я становлюсь возвышенней и тоньше!
при этом, я - бизон совсем безумный.
и, с головой своею же в упряжке,
скачу по тропке, бесконечно лунной,
навстречу солнца выросшей ромашке.
я верю в верность каждого проступка.
я чищу шлифовальной лентой перья
и мучаюсь от прояснения рассудка.
рассады улиц мне напоминают
рыбачью сеть, забытую под дверью.
в неё ныряю и опять не верю,
что я кому-то слепо доверяю.
в припадке праведных, карающих истерик,
сменяю гнев на приводнУю глупость.
закрыв подряд пятьсот - шестьсот Америк,
я жду, чтобы Земля не кувыркнулась.
теряю ритм, темп и даже больше!
теряю тернии, да что там! сами звёзды!
и ласково, укутавшись в притворство,
я становлюсь возвышенней и тоньше!
при этом, я - бизон совсем безумный.
и, с головой своею же в упряжке,
скачу по тропке, бесконечно лунной,
навстречу солнца выросшей ромашке.
Ищу себя
ищу себя и думаю, ведь вот,
Господь сказал, кто ищет, тот обрящет.
Но в зеркала уже который год
смотрюсь и вижу только чёрный ящик...
Господь сказал, кто ищет, тот обрящет.
Но в зеркала уже который год
смотрюсь и вижу только чёрный ящик...
Невежда
как растянута боль на бульварных висках.
дым седых городов душит горло.
диким страусом прячу макушку в песках.
воды слёз набежали. напёрло.
много линий прямых - тот же самый бульвар.
но кривее дороги агоний.
и бежит безотказно, сбиваясь, угар
по кривым светофорных ладоней!
боль растянута. боль раздана по кускам,
по крупицам, по долькам, по чашкам.
как доверить сознанье бульварным вискам,
если ты - чушь на палке, букашка?
я один упаду, проходивший второй
спросит резко: "чего ты разлёгся?"
третий будет молчать, возвышаясь горой
на кружке заходящего солнца.
я четвёртый уснёт и не вспомнит уже,
параллельные линии злости.
и туннели бульварных дорог на душе
оплетут улиц тонкие кости.
пятый выйдет однажды к себе на балкон,
закурив, хоть не курит наверно,
кинет в вечность жары свой стальной телефон
и начнёт хохотать. просто. нервно.
и когда нас таких станет больше чем звёзд,
мы потоком заполним природу.
это море меня, это воды из слёз.
мы прольёмся, постигнув свободу.
и опять эта боль на разбитых висках,
этот шум параллельных агоний.
пусть поют даже птицы, зажавшись в тисках
безупречно-холодных ироний.
и упавший забьётся, как страус в песок,
разжимая ладонь без надежды...
мимо кто-то пройдёт, палец вкрутит в висок:
"ну чего ты разлёгся, невежда!"
дым седых городов душит горло.
диким страусом прячу макушку в песках.
воды слёз набежали. напёрло.
много линий прямых - тот же самый бульвар.
но кривее дороги агоний.
и бежит безотказно, сбиваясь, угар
по кривым светофорных ладоней!
боль растянута. боль раздана по кускам,
по крупицам, по долькам, по чашкам.
как доверить сознанье бульварным вискам,
если ты - чушь на палке, букашка?
я один упаду, проходивший второй
спросит резко: "чего ты разлёгся?"
третий будет молчать, возвышаясь горой
на кружке заходящего солнца.
я четвёртый уснёт и не вспомнит уже,
параллельные линии злости.
и туннели бульварных дорог на душе
оплетут улиц тонкие кости.
пятый выйдет однажды к себе на балкон,
закурив, хоть не курит наверно,
кинет в вечность жары свой стальной телефон
и начнёт хохотать. просто. нервно.
и когда нас таких станет больше чем звёзд,
мы потоком заполним природу.
это море меня, это воды из слёз.
мы прольёмся, постигнув свободу.
и опять эта боль на разбитых висках,
этот шум параллельных агоний.
пусть поют даже птицы, зажавшись в тисках
безупречно-холодных ироний.
и упавший забьётся, как страус в песок,
разжимая ладонь без надежды...
мимо кто-то пройдёт, палец вкрутит в висок:
"ну чего ты разлёгся, невежда!"
Подписаться на:
Сообщения (Atom)