Сказочник

Захотелось выложить то, что вряд ли можно назвать стихотворениями. Но, тем не менее, я сам очень люблю эти рассказики. Так что хочется поделиться ими с кем-нибудь ещё. В конце концов, я же не заставляю Вас их читать. Но вдруг захочется.

Хороший денёк

Детишки сдавали экзамены.
Был солнечный жаркий летний ленёк. Все сидели в одной аудитории, пыхтели над своими заданиями. Несмотря на радостную летнюю атмосферу детишкам было явно не до веселья - мозги плавились не только от солнца, но и от заковыристых вопросов злобного преподавателя.
Взрослому человеку всё это действо с подготовкой и ответом показалось бы развлечением, ибо у взрослых вообще всё по-другому... И видят они всё иначе.
Но здесь из взрослых был только преподаватель.
И ему явно хотелось закончить поскорее, потому что лето пробуждает желание свободы во всех людях, взрослых, детях, стариках...
Но, оставим лирические отступления и рассуждения о природе чувств.
Вот встал пузатый паренёк и потопал к учительскому столу - отвечать.
- Садись, - улыбнулся учитель.
Паренёк сел.
- Ну давай, рассказывай сначала первый вопрос.
Мальчик почесал в затылке и начал медленно, слово в слово отвечать задание. Проговаривая каждую букву, он неумолимо двигался к своей пятёрке...
- Хорошо рассказываешь... Даже слишком хорошо! - перебил его учитель.
В окошко светило яркое солнце, пели радостные птицы, и даже пыль в аудитории плясала на солнце как-то по особому, по праздничному...
"Господи! Как всё здорово!" - думалось преподавателю... - "почему я уже не могу поставить им всем эти дурацкие оценки и уйти??? А там... Там солнце, вода, пляж, природа, поездки за город!"
- Ладно, парень! Я, конечно, вижу, что у тебя всё наговорено на флешку... Я бы мог сейчас выдрать её у тебя из головы и ты не сказал бы мне ничего по билету, потому что ничего не знаешь. Я бы послал тебя с двойкой... Но у меня сегодня очень хорошее настроение. Иди. Пять.
- Ссспасибо!
Паренёк обрадовался, вскочил со стула и умчался, топая железными ножками по полу...
"Сегодня я добрый" - улыбнулся про себя учитель.
- Ладно, ребята! Всем пятёрки! - с этими словами он встал, окинул взглядом своих подопечных, получил удовольствия видя как они веселятся и убегают из аудитории.
Учитель прошёлся по залу, глянул на окно... На пейзаж в нём... Эх... Жалко, но помечтали и хватит. С этими словами он потянулся к выключателю и нажал на него.
Окно погасло. Комната, состоящая из четырёх сплошных стен и только одним вырезом под дверь, погрузилась во мрак.
Он вышел из комнаты, засунув стальную левую руку в карман. Снаружи шумели люди, копошились, занимались каким-то делом. У всех были стальные, и не только, части тела... Все были калеками от рождения, никто не видел настоящую природу и никто не был на поверхности Земли, все прятались глубоко внутри неё. После ядерной войны мир погрузился во мрак, мир изменился и изменил людей.
Учитель нахмурился, но потом улыбнулся:
- Хороший всё-таки был денёк!




1917

Я шёл по заснеженной улице... Было холодно, кончик носа отмёрз, казалось, уже на совсем... Я вжал голову в плечи, укрывая лицо под воротником шинели, и вслушивался, как хрустит снег под ногами... Чистый, белый снег...

Была ночь... Вернее, вечер... Очередной, тёмный декабрьский вечер...

Всюду сновали солдаты. Туда-сюда, туда-сюда. Им почему-то не было до меня никакого дела, хотя, естественно, им должно было быть известно, что в Петербург приехал странный граф, вознамерившийся сейчас, во время таких невероятных событий, заявить о себе на всю страну... Страну, которой явно было не до него, которой вообще было довольно плохо...
Временное правительство пало ещё в октябре, большевики пришли к власти, но, странным, даже мистическим, образом, вырвавшаяся из плена царская семья, пользуясь поддержкой разрозненных масс верных ей людей, сумела объединить всю эту силу воедино и очень быстро вернулась на престол...
Теперь, Николай Второй, сумевший доказать недействительность своего отречения, занимался в основном ловлей большевиков и прочих антимонархических элементов...
Надо сказать, что подвергшиеся гонению "элементы", очень искусно спасали свои шкуры. Из России на гастроли по Европе вдруг резко повалила огромная масса разнообразных мелких театров и цирков... иллюзионисты и певцы просто рвались покататься по Старому свету... Естественно, это были те самые большевики, которым было просто необходимо убежать отсюда, оставшись неузнанными...
Я не был таким элементом, но в Петроград приехал с очень похожими идеями... Я мечтал засветиться как поэт, получить признание заслуженных мастеров...
Понятное дело, что на встречу с Гумилёвым рассчитывать не приходилось, он снова уехал в какое-то далёкое путешествие... Блок мог многому научить, но сейчас он скрывался, заподозренный в связи с большевиками.
Оставался только один мастер, который, по-моему мнению, мог чему-то меня научить и дельно покритиковать...
Но... Ровно пол-часа назад, этот мастер спустил меня с лестницы, крича вдогонку обидные ругательства!

- Господин Арбенин! Что Вы! Да, у меня много стихов о самодержавии и я терпеть не могу проходимца Ницше! Но вы же должны смотреть глубже! В суть... В красоту написания!
- Вали отсюда, монархическая сволочь! - доносилось из дверного проёма, оставшегося где-то вверху лестницы... то есть там, откуда я только что скатился. - Я пережил пяток царей и шестерых переживу! А в Ницше ты нихрена не смыслишь!

Так, избитый и униженный я забрёл в первый попавшийся кабак. Я подошёл к стойке и попросил пива... Сразу пять кружек, потому как хотел забыть этот кошмар. Сидевший рядом паренёк, явно не из знатного рода, посмотрел на меня замутнёнными глазами и спросил:
- Вы так решительно хотите напиться, что мне право радостно это видеть! Моя поэтическая сущность требует, чтобы я выразил вам своё уважение!
- Вы тоже поэт? - удивился я. Почему-то я поверил, что этот пьяный забулдыга может действительно написать что-то великое... или, возможно, уже написал.
- Будем знакомы, - он протянул мне руку. - Сергей.
И, помолчав, добавил:
- Есенин.

На дворе стоял 1917 год... Вопреки здравому смыслу и ожиданиям большей части нашей интеллигенции, вся страна, так же как и этот город с его озверевшими писателями, окрасилась в белый цвет...




Не о чем писать

Сел к компу...
Писать не о чем, многое произошло, многое произойдёт. Но писать не о чем.
Осень изо всех сил пытается скрыть солнце, мы идём по пустыне, покрытой жёлтыми листьями. Откуда-то доносится восточная музыка. Холодно. Один из нас тащит в руках балалайку. На его ногах надеты лапти. Сам он в тёмном плаще. Мы ковыляем куда-то. Поскольку солнца почти не видно, мы не знаем, куда идём. Вдруг один из нас говорит:
- Весны хочется. Помните, тогда солнце видно и жизнь бьёт ключом.
Мы оглядываемся и видим вокруг слякотные улицы города, освещённого солнцем. Весенним солнцем. По улицам бегут ручьи, снег быстро тает. Тогда другой наш попутчик, восклицает:
- Ты демон, Дэвид Блейн! Где осень?
Тот, который хотел весну, поворачивается к испуганному попутчику:
- Ты знаешь, я сам понятия не имею, как это получилось. Похоже, это не я, хотя я и Дэвид Блейн.
- Смотрите, ручьи на улице сливаются в большой поток!
- Точно! Поток! Поток in или out?
- Похоже, что out... Вода утекает... куда-то... Может быть, перенаправим?
Балалаечник начинает играть на своём инструменте. Вода извивается подобно змее и вновь растекается на мелкие ручейки. Затем, каждый ручеёк начинает тормозить и по-тихоньку замерзает. Лёд крошится на мелкие снежинки. Налетает ветер и облака скрывают солнце. Снежинки пляшут вокруг нас. Мы сощуриваемся, чтобы не попало в глаза. А когда открываем их снова, видим вокруг осеннюю пустыню. Солнца почти нет. Холодно.
Мы бредём куда-то... Дэвид Блейн говорит:
- Ну вот всё и скукожилось обратно.
Писать не о чем, многое произошло, многое произойдёт. Но писать не о чем.
Сел к компу...




God save the queen

- Представь себе, - сказал я в зеркало. - Английская королева сидит в своих царских палатах, оглядывается, убеждается, что вокруг никого нет и врубает на своём царском центре God save the queen...
- Ага, - ответил другой я. - И начинает плясать и подпевать!
- Наверное, так и есть на самом деле... Там, где меня нет...
- Меня там тоже нет... Но там, видимо, весело! - другой я улыбается.
- Погоди, но если этого нет ни там, где я, ни там, где ты, где же это есть? - я удивлён. - Быть может, это просто иллюзия... Или ошибка.
- Нет. Это есть. Там где миром правит Третий Да, тот, кого никто не может понять и определить, тот, чьё измерение - ребро монетки. Ни "да", ни "нет", но и не отказ отвечать. Просто третий вариант ответа. - другой я задумывается.
И тут я начинаю что-то осознавать:
- Понимаю! Есть ещё один мир! Там где ни ты, ни я, не можем ответить ни на один вопрос! Там, где не ясно, куда падает вода в водопаде - вниз или вверх, и падает ли она вообще! Там, где солнце восходит так же верно, как и не восходит! Там, ангийская королева включает свой центр и отжигает под God save the queen...




Генерал

Мы воевали уже много лет. В боях закалилась наша выдержка, наша воля стала крепче алмаза.
Мы шли только вперёд. Ни разу не отступив, мы захватывали город за городом, страну за страной...
Никто не мог сравниться с нами по силе.
Мой генерал, олицетворение храбрости и мужества, вёл нас в бой, самолично выходя на поле брани.
После многих лет войны мы встретили достойного противника.
Шли очень тяжёлые бои, но теперь мы стояли перед стенами его столицы. Вот-вот и она падёт...

...Итак, после изнурительных боёв и ужасной осады, мы взяли город противника.
Настало время триумфа. Мы одели свои парадные формы и пошли торжественным шествием в город.
Но странное дело! Проигравшие битву жители города не молили о пощаде и не встречали нас, признавая нашу победу!
Они лишь выкрикивали оскорбления в наш адрес. Но генерал был спокоен.
Его торжественная невозмутимость восхищала нас всех. Мы шли по главной улице города в давно привычном нам триумфальном шествии.
Вдруг, дорогу нам преградил дряхлый старик:
- Ты последний ублюдок! - крикнул он генералу. - Мне стыдно, что я вообще знаю тебя!
И тут наш генерал поменялся в лице. Он покраснел, ссутулился и заикаясь, тихо сказал нам:
- Произошла ошибка...
- Какая такая ошибка? - изумились мы.
- Ребята, вы ведь тоже, как и я, помните, что Земля круглая? Так вот... Поприветствуйте моего отца!




Разнообразие

Я любил быть разным. Менял маски, вживался в новые лица... Ставил эксперименты на людях.
Интересовался их реакцией на моё поведение...
Она была такой же. Она меняла лица, менялась почти до неузнаваемости, иногда считаясь с моим вкусом, иногда нет.
Приходила она не редко, но и не особо часто.
Мы встречались по-разному. Дважды в универститете, потом ещё где-то... и ещё где-то. Все встречи были неожиданными, но приятными.
Иногда она месяцами караулила меня, шла рядом, чуть позади, чтобы я не заметил.
А потом вдруг резко вставала передо мной и открывала своё лицо.
Она была разной. Ей нравилось меняться, как и мне. Она могла быть наивной, могла быть ветренной, могла быть стервой.
Однажды, она была сразу и такой, и такой, и такой.
Иногда - совсем иной. Иногда, она просто становилась мною и мы вместе дивились, насколько похожи.
Иногда, она примеряла на себя все качества, каких не было у меня, хорошие и плохие. Тогда мы долго мучались из-за своей несхожести, и успокаивали себя, что противоположности притягиваются.
Мы любили разнообразие. Частенько нас разыскивала милиция, потому что нам нравилось вместе грабить банки, ломать замки, уходить от погони.
Нередко, мы бросали вызов всему миру и пытались жить наперекор обществу и его невероятной глупости.
А однажды, мы просто стояли под дождём и смотрели друг другу в глаза.
Мы расставались. Каждый раз. Каждый раз с истерикой. Причём, обычно моей истерикой.
Каждый раз она уходила.
При этом, некоторое время спустя, она появлялась. Проносилась мимо, якобы с другим.
Отыгрывалась.
А потом снова возвращалась. Опять другая. Опять та же самая.
И вот, однажды, она снова пришла. Пришла и сказала:
- Как же однообразно это разнообразие. Ты не будешь против, если я наконец останусь насовсем?




Незнакомые

Вышел на улицу. Встретил соседа. Поздоровались.
Пошёл дальше. Иду и встречаю своих знакомых...
Привет-привет.
Дошёл до трамвая. Кондуктор - знакомая. Все, кто в трамвае, два-три человека, всех знаю.
Вышел на своей остановке - везде свои. Вокруг, сплошь и рядом! ВСЕ! Только знакомые и никого больше! Откуда вы все взялись???
Привет-привет.
Иду дальше.
На работе, ясен пень, все свои.
Вышел. На улице снова все знакомые...
Трамвай - снова та же история.
И вдруг, выходя из страмвая, заметил человека. Незнакомый.
Подбежал к нему:
- Простите, пожалуйста. Понимаете, Вы - первый не знакомый мне человек за ВЕСЬ день...




Санитары

- Сегодня ночью был убит мирный житель. Комиссар как всегда ошибся, а доктора убили днём раньше, - Мастер игры улыбается. Его всё-равно не убьют. - Настало время всё-таки понять, кто убивает мирных граждан. Это ваш последний шанс. Иначе, останетесь в меньшинстве и...

- Знаем мы. Хватит уже нагнетать. Сейчас кого-нибудь шлёпнем! - этому весело. Ему всегда весело. - Я за Лопоухого. Он точно из них. Смотрите как тихо сидит.

- Я всегда тихо сижу, - бурчит Лопоухий. - Это ничего не значит.

- Может и не значит, - соглашается Весёлый. - Но я всё-равно за тебя.

- Ну и дурак! - обижается Лопоухий.

- А я за Грустного, - говорит Строгая. - Он что-то не шибко грустный какой-то. Наверное, ему нравится нас убивать.

- Нравится, - отвечает Грустный довольно весело для него. - Но, к сожалению, возможности такой нет. Я, кстати, за тебя, Строгая. Это точно ты. По глазам вижу.

- Фи... Дурак, - парирует Строгая. - Глупости какие. Была б я, ты бы уже давно голосовать не мог.

- Все бы сразу поняли, что это ты, - замечает Грустный.

- А я тоже за Строгую! Это она, - вступает Расчётливый. - Я так прикинул, если бы это была она, то как раз выходит, что с ней ещё Тугой, Чёткая и Доставучий. А оно и видно, что все они - убийцы.

- Придурок ты, - говорит Доставучий. - Уж если б я был убийцей, ты бы первым от меня пулю в лоб получил. И от Чёткой с Тугим тоже. Два контрольных.

Смеёмся. Расчётливый ехидно улыбается. Прячет глаза.

- Но я тоже за Строгую, - говорит Чёткая.

- Естественно... Змея змею сожрать хочет! - улыбается Весёлый. - Кушайте, девочки, кушайте.

- А я за Весёлого, - отрезает Тугой. - И плевать мне, что я не знаю почему.

Остальные молчат. Запутались. И я молчу.
Наступает тишина...

- Итак, кто за Строгую? - спрашивает Мастер.

Поднимается шесть рук.

- Кто за Весёлого? - одна рука.

- Кто за Лопоухого? - шесть рук.

- А я за Тугого, - вдруг говорит Чёткий. - Мочить его надо.

- Хорошо. Чего молчишь? - спрашивает меня Мастер.

- Не могу понять, как лучше будет.

- Ясно. У нас есть два "лидера" с ровным числом голосов. Переголосовываем с двумя кандидатами. Голосуют все.

- За Лопоухого, - семь голосов.

- За Строгую, - семь голосов. И я молчу.

- Слушай, не тяни, - раздражается Мастер. - Всё-равно надо голосовать. Решай уже, за кого.

- Слишком грустно, чтобы не посмеяться, - говорю я и делаю выбор.

---------------------

В этом городе и так полно всякой заразы... На мой взгляд, было логичней предоставить санитарам вычистить лес...